— Ждём, когда и ты сдохнешь.
Меня тоже не особо любили. Считали копией Мэда, только женской. Причём всегда. С самого детства.
Тони как-то сказал:
— Однажды, Мишель, ты посмотришь в зеркало и увидишь Мэда в отражении. Вы похожи. До ужаса. Естественно, не внешне. Но одно различие в вас всё же есть. Мэд всегда был пессимистом. Он родился с надеждой сдохнуть. Ты же, наоборот, с самого детства твердишь о том, что тебя радует, как ты ждёшь своего совершеннолетия, как тебе нравится жить и вся прочая лабуда. Я боюсь кое-чего, если признаться… — он выдержал паузу, а затем сказал, тихо, будто сейчас передумает, — Я боюсь, что однажды в своём отражении ты увидишь его. Если увидишь — ты мертва.
«Мертва». Естественно, не физически.
— Мне жаль, что так вышло с Мэдом… — к нам подошла Катрина. Выглядела она, мягко сказать, так себе. Огромные мешки под глазами не скрывала даже косметика, нанесённая в двадцать слоёв, светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а одета она была в чёрные джинсы и чёрную толстовку.
— Завались! Оставь свою жалость при себе! — я выбежала из школы и, смахивая слёзы, побежала, побежала не глядя. Очнулась я только тогда, когда лежала параллельно могиле брата. Я прикоснулась к выгравированному имени и двух датах, между которыми стояла чёрточка, которая означала так много, эти девять лет, за которые этот мальчик успел потерять родителей, быть усыновлённым, научиться метать ножи, начать копить на свою самую большую мечту, защищать своих друзей, которых у него было девять, включая сестру. Он никогда не общался со сверстниками, только с компанией Мишель. Они ему нравились почему-то. Как-то он сказал нам, когда мы сидели на кухне у меня дома, пьяные в дрова:
— Если кому-либо из вас понадобится помощь, обращайтесь ко мне. Поняли? — он бесстрастно посмотрел на нас, крутя в руках ножички, с которыми не расставался с самого детства.
Он совершенно не шутил. Если он только услышал о том, что кому-то из нас плохо из-за человека, или ещё что-либо, одушевлённого, то шёл разбираться. И каждый раз приходил победителем.
Энтони Лайт
1997 — 2006
— Дурацкое тире! — прошипела я, удобно устроившись на земле возле могилы. — Ну привет, братец. — усмехнулась я. — Ты уже встретился на том свете с мудаком Мэдом? Надеюсь, что ты его уже прибил там. Или вы сейчас сверху наблюдаете за мной. — я вскинула руки вверх. — Да, точно! Точно наблюдаете! Я прям вижу, как Мэд хохочет над тем, что я лежу на земле, и кричит:
— Вставай, идиотка! Заболеешь же!
— Или как ты хмуришься, когда видишь Мэда, говоря:
— Ты точно мудак, Мэд! Ты даже и здесь меня достал, придурок!
Я усмехнулась.
— Интересно, вы встретили там Сэма или Гарри? Или надоедливую Мэдди? А мёртвым нужно следить за модой? Видите ли вы мэра? Мэд, а ты встретился с родителями? — я продолжала вслух задавать вопросы, слушая шелест опавших листьев. — Наверняка вы сейчас сидите, пьёте глинтвейн! И наверняка говорите о том, что вы просрали всё ваше общение. Я надеюсь, что вы помирились… — я громко вздохнула и начала рассказывать пустоте все свои мысли. — Том уезжает через три дня, что бы ты сказал ему на моём месте, Тони? — я посмотрела на могилу. — Ах да! Что это я?.. Ты бы сказал:
— Скатертью дорога, надеюсь, тебе хватит сил не вылететь на следующей же неделе!
Я мечтательно улыбнулась, размазывая по лицу солёные капельки слёз.
— Или же…
— Конец нашему футболу, раз уже Филлипса взяли.
— Да! Да! Точно! Ты точно так сказал, когда Том нам рассказал о переезде. Ты наверняка закатил глаза, отложил в сторону книгу и недовольно начал говорить о том, что мы идиоты. Это ведь так! Дай знать, что это так! — и в этот момент на меня капнула одна единственная капелька с неба. Дождя не намечалось. Я нахмурилась.
— Эй! Придурок малолетний! Ты на меня оттуда плюнул что ли?
Раздался гром.
Я улыбнулась.
— Да ладно тебе, не ворчи! — мягко сказала я, будто успокаивая. — Майкл уехал, тебе наверное уже рассказал Мэд. Как ты отреагировал? — поинтересовалась я, запрокидывая голову, чтобы разглядеть лицо брата в облаках, но его там не было. Дунул ветер и мне на колени упала какая-то бумажка:
«Записывайся на бокс, если не хочешь быть слабаком».
Я мысленно ухмыльнулась. Вот он — знак.
— Нет, он не слабак. Просто он любил брата. Настолько, что не смог здесь находиться. Хотя знаешь, я его понимаю, с каждым днём мне всё сложнее дышать, находясь здесь, я хочу вернуться туда, на четыре года назад, где мы были все вместе… — я закрыла глаза и улыбнулась. — Вместе.
***
— Нет, Мишель, ну ты крутая, конечно! — воскликнул незнакомый голос… Хотя, нет… Знакомый. — Уснуть на кладбище! На холодной земле! Около мертвецов! Это надо же было додуматься!
— Карл… — я мягко улыбнулась. — Привет… Ой, а что? Уже поздний вечер? — спросила я, удивившись сумеркам, которые опустились на город.
— Да! Уже поздний вечер! — недовольно закричал он. — Ты же можешь простудиться, идиотка! — проворчал парень, укутывая меня в тёплый пуховик, так как из школы я сбежала без куртки. — Я всё понимаю, Мишель, понимаю, насколько тебе сейчас больно, НО НЕЛЬЗЯ ЗАБИВАТЬ НА СВОЁ ЗДОРОВЬЕ! — Карл громко выдохнул, стараясь не применять свой матерный словарный запас. — Так, сейчас идём в кафе, я сейчас позвоню Тому, пусть тоже подходит. — он достал телефон и набрал друга. — Мишель? Да, нашёл. — сказал он. — Как она? — он усмехнулся, глядя на меня. — Наверное, во сне с мертвецами чаёвничала. Да, она уснула на кладбище! Я же говорю — больная! — Карл поддакивал абоненту.
— Слышишь, Том! — крикнула я в трубку. — Тащи свою задницу в кафе, мы не будем тебя ждать, так и знай! А где Мэй? — последнюю фразу я адресовала Карлу.
— Она обещала, что придёт в кафе. Она убежала из школы сразу за тобой, мы думали, что вы вместе, но…
— Но мы не вместе. — раздражённо бросила я. — Вы её искали?
— Да, везде побывали. И у неё дома, и у тебя, у Мэда. — сказал Карл.
— Пойдём тогда быстрее, может, она уже в кафе сидит. — я схватила Карла за руку и мы пошли, нет, побежали туда.
— Улицы выглядят всё более устрашающими. — поёжился Карл, обняв себя двумя руками.
— Все боятся выходить в тёмное время суток. — усмехнулась я, открывая двери в кафе, которое освещает своей неоновой вывеской всю улицу. — Даже ламп на улице нет, вот и приходится ориентироваться по кафе. Там уже Том нас заждался, наверное. — сказала я, оглядываясь по сторонам. — Где Том? — громко, сама того не ожидая, спросила я.
Карл набрал его номер.
— Не берёт.
— Твою ж! — я вылетела из кафе, а Карл побежал следом.
— Мишель! Может, он опаздывает? Давай минут десять посидим, подождём? — тараторил Карл.
— Он никогда не опаздывает! Ты это прекрасно знаешь! — крикнула я, направляясь к его дому, надеясь, что по дороге встречу его, живого и здорового, надеясь, что он скажет, что опоздал первый раз в своей жизни.
***
Том шёл по главной улице, задумываясь о том, что же дальше. Он уедет. Это точно. И что дальше? А друзья? Им нужна помощь, как никому. Уехать — равно предательство. Каждый раз, когда Том так думал, он вспоминал голос подруги, которая кидалась в него чем попадёт и говорила:
— Ещё раз услышу от тебя это… В тебя полетит утюг, Том. Не надумывай. Ты уезжаешь для того, чтобы стать тем, кем всегда мечтал, грезил по ночам этим! Ты не сможешь без футбола, но сможешь без нас рядом. Тем более, я же надеюсь, мы будем созваниваться. — улыбнулась Мишель.
Том улыбнулся от воспоминаний о самых близких людях в его жизни, под радостной пеленой он даже не заметил идущего сзади человека.
— Том! — окликнул парня мужчина. Благо у Тома была хорошая память на слух, поэтому он сразу узнал человека.
— Мистер Уорд? — недоверчиво спросил Том.
— Да-да, Том, ты угадал. — хищно улыбнулся мужчина.