— Вы что-то хотели? Просто такое время суток?
— Да, хотел попрощаться, — сказал мужчина, нагло ухмыляясь, что ещё больше смутило Тома, и он напрягся.
— Ах, да, я же уезжаю… — натянул улыбку парень, следя за движениями человека, который стоял в полутора метрах от него.
— Да не так попрощаться. — улыбнулся мужчина и вытащил нож, кинувшись на Тома.
Я уже как-то говорила, что Том далеко не глупый парень, поэтому успевает подставить вместо грудной клетки ногу, отталкивая ею человека, который заваливается на спину. Том сначала даже не чувствует нож, находившийся у него в бедре. Он всем телом кинулся на человека, из-за которого весь город начинал сходить с ума; на человека, который убил восьмерых; человека, из-за которого Мэд разбился; который поломал психику немалого количества людей. Том стал яро наносить удары по лицу, рукам, ногам, останавливая попытки сопротивления.
— Том! Том! — где-то там, вдалеке, он услышал крики друзей. За ними ехала полицейская машина, он отчётливо слышал это по сиренам.
— Ну всё, мразь. — Том резким движение выдернул нож из ноги, кровь хлынула из раны. Парень ухмыльнулся напоследок и всадил нож в ногу противнику со всей силы. — Как тебе детей доверили, ублюдок? — спросил парень, глядя на мужчину, который не ожидал такого сопротивления.
— Том! — Мишель кинулась к другу, но жестом руки остановил её.
— Милая, я в крови, тебе не нужно пачкаться. — улыбнулся он. — Мне срочно нужно в больницу, как и этому ублюдку, я не дам ему сдохнуть. Не такой смертью, это слишком просто. — прошипел Том.
Тут же подоспела бригада скорой помощи, которая уложили сначала Тома, а затем мистера Уорда на носилки.
— Теперь всё будет хорошо. — прошептал Том, пока его заносили в машину.
Больше я не пыталась остановить поток слёз. Они текли, скатываясь по щекам, подали на землю. Карл всем телом прижался ко мне и я сделала то же самое.
Шон взял с нас показания. Но и так было понятно, кто был убийцей; было понятно, что Том оборонялся, чтобы не стать очередной жертвой преступника. Город может быть спокоен. Никто более не потревожит жителей, не появится на пороге их дома и не подловит где-нибудь на улице. Теперь всё будет хо-ро-шо.
— Хо-ро-шо. — как мантру шептала я. — Карл! — закричала я во весь голос, когда нас отпустили домой.
Парень вздрогнул.
— Что случилось? — спросил он, прижимая меня к себе, чтобы успокоить, потому что от осознания, которое мне только что пришло в голову, я снова начала плакать. Я резко сорвалась с места и побежала в сторону леса. — Что случилось? — уже кричал Карл, догоняя меня. — Почему мы бежим?
— Я знаю, где Мэй! — закричала я. — В домике, что мы тебе обустроили. — я продолжала бежать, захлёбываясь в слезах. — Мы оставили её одну, Карл! Этого категорически нельзя было делать!
До Карла дошло то, о чём я пыталась сказать, он ускорился раза в два, а то и в три.
Мы бежали, не обращая внимание на людей, которые вышли на улицу, чтобы удостовериться, что теперь они могут вздохнуть спокойно, не обращая внимание на погоду. Пошёл первый снег, который оповещал, что совсем скоро люди начнут украшать свои жилища, дворы, ученики — школу, а учителя контролировать. Только без директора — теперь он будет за решёткой. Мы продолжали бежать, через глубокие лужи в лесу, больше напоминающие маленькие болотца, через колючие ветви деревьев. Вскоре показался домик, стоящий один среди огромного поля. Мы подбежали ближе. Заходить не хотелось совершенно, так как каждый из нас уже понимал, что надеяться на лучшее — бессмысленно.
— Закрыто с другой стороны. — сквозь зубы прошипела я.
Карл достал ключик и открыл дверь. Не разуваясь, мы залетели в дом, снесли половину вещей своими дрожащими руками, прежде чем зайти в единственную комнату.
Карл резко развернул меня спиной.
— Не смотри, Мишель! — воскликнул он. Но было поздно. Я уже посмотрела. Увидела подругу со вскрытыми венами и записку:
«Не вижу жизни без эмоций, а эмоции — это он. Прости меня, Мишель».
Я осела на пол, пока Карл дрожащими руками набирал номер больницы.
— З-здравствуйте, — заикаясь, сказал парень, не отводя взгляда от уже охладевшего тела подруги. — Поле за холодным лесом, там один домик… Труп девушки… Семнадцати лет.
Карл отключил телефон, откидывая его в сторону.
— НЕНАВИЖУ ВАС ОБОИХ! — прокричала я в воздух, а затем сказала, уже спокойно, — Поедем вместе с ними. Нас отвезут в больницу, там узнаем о самочувствии Тома.
Карл кивнул, не в силах двигаться.
Вот на что была решительность утром. Она была решительно настроена покончить с собой.
«Теперь всё будет хорошо».
Ага, конечно. Хорошо уже не будет, никогда не будет.
========== Часть 18. ==========
Шон глубоко вздохнул, сжимая края своего пиджака.
«Всё закончилось…», — думал мужчина, но тут вспомнил пятерых ребят, которые постоянно ему язвили и называли «горе-следователем», ребят, которых он однажды довёз из Доттстела на своей машине. Эти ребята плевали с высокой колокольни на всё, в том числе и на убийцу. Шон хмыкнул. Преступник добрался и до них, только не приложил руку к смерти двух подростков. — «Каждый мечтает о такой дружбе». — мужчина выпрямился и посмотрел на себя в зеркало. — «Нет. Ещё не всё закончилось. Допрос», — он с грохотом открыл дверь уборной и вышел в длинный коридор.
— Ожидают только вас. — улыбнулась милая девушка в приёмной, имя которой Шон не удосужился запомнить.
— Я знаю. — коротко ответил он и открыл двери в допросную.
— Добрый день, я следователь по вашему делу. — Шон ухмыльнулся, пока мужчина напротив рассеянно бегал глазами по комнате. — Чистосердечное? Или попытаем? — игриво спросил следователь. Мужчина же прохрипел:
— Чистосердечное.
Шон оскалился и сказал:
— Первое убийство. — он выложил фотографии мёртвого Сэма на стол. — По каким причинам вы убили этого парня? — о нет, Шон не спрашивал, требовал, ему слишком осточертело это всё, чтобы сейчас любезничать с убийцами.
— По молодости я связался с девчонкой, а она, знаете… — мужчина хмыкнул. — Была из плохой компании. Пила, употребляла. И всё в этом духе. Я расстался с ней, сказав, что она мне не ровня, ведь так оно и есть, она мне не ровня. — Шон поморщился от этих слов.
— Вы хоть знаете, что его мама руководит филармонией? — усмехнулся следователь.
Мужчина хмыкнул.
— Суть не в этом. Когда я её бросил, она успела забеременеть и родить ребёнка, только я ей сказал, что если она хоть кому-то скажет, что это мой ребёнок, то может пенять на себя. Она не сказала. Сэм сам узнал. Он знал, как я дорожу репутацией директора школы, знал, что я хочу пойти выше, поэтому он ко мне заявился, предъявил доказательства того, что я его отец и сказал: «Два миллиона долларов, и никто не узнает о том, что я твой сыночек». Все прекрасно знали репутацию этого нарколыги. Но откуда у меня такие деньги? И я убил его. Долго выслеживал, пытаясь понять, как и где мне его грохнуть. И нашёл.
— В школе. — усмехнулся Шон.
— Одной кнопкой я выключил все камеры видеонаблюдения, подловил его в туалете, он там курил, застал врасплох и ударил ножом в сердце, тем же, которым пытался прикончить Тома Филлипса. Но о нём в самом конце. — улыбнулся убийца, по-другому язык не поворачивался назвать.
— Распятие? — нетерпеливо задал вопрос Шон, так как ему было до ужаса интересно, почему именно распятие? Почему именно на мёртвое тело?
— А, — махнул рукой мужчина. — Тут всё просто: я не скрываю того, что я религиозный фанатик. Но я не пытаю людей. Для меня это как… — он пощёлкал пальцами в воздухе, пытаясь зацепиться за слово. — Как жертвоприношение.
— Значит, вы приносили людей в жертву? — усмехнулся Шон.
— Здесь нет ничего смешного. Каждый из них в чём-то провинился. — сказал преступник.
— В таком случае нас всех надо убить! Каждый в своей жизни в чём-то обосрался! — воскликнул Шон, забывая о том, что разговор записывается. — Извините, можете продолжать. — он продолжил слушать эти, как их отметил у себя в голове Шон, «бредни сумасшедшего».