— Только ты, пожалуйста, не унывай. — сказала я, смотря в отражение зеркала. Та, кого я видела смотрела на меня пустым взглядом полным слёз. Худое, бледное лицо, яркие синяки от недосыпа, капилляры, которые были всё такими же полопавшимися.
Я облокотилась на раковину.
— Так ведь не должно продолжаться… — прошептала я, опустив голову, чтобы не видеть своего отражения.
Через пять минут я уже выходила из школы, закутавшись в тёплую куртку.
— Мишель! — прокричали три голоса, два их которых были с непонятным акцентом.
Я обернулась.
Какого же было моё удивление, когда я увидела маму Мэй и румынскую пару, которые буквально бежали за мной.
— Здравствуйте… — испуганно прошептала я.
— Мишель, тут такое дело… — сказала Лесли. — Мэд и Мэй задолго готовят подарки каждый год, думаю, ты об этом знаешь. А Том и Карл перед тем, как уехать, тоже занесли подарки тебе. Поэтому вот, — она протянула мне четыре пакета. — С Наступающим Рождеством, Мишель. — её лицо было грустным, хотя она и постаралась улыбнуться. — С Рождеством! — с сильным акцентом прокричали румыны.
Я стояла, не в силах двигаться и смотреть куда-либо, мой взгляд был прикован к ярким пакетам.
— С-спасибо… — прошептала я, на что троица улыбнулась и, не прощаясь, ушла восвояси, будто её и не было.
Я бежала домой со всех ног, крепко прижимая пакеты к себе. Не разуваясь, я побежала к себе в комнату, чтобы открыть подарки.
— Мэд… — прошептала я, взяв в руки чёрный с блёстками пакет.
Там находилась чёрная толстовка с эмблемой его музыкальной группы и записка:
«Так будет выглядеть мерч. Ты первая, кто будет его обладателем. С Рождеством!»
Первая слеза попала на толстовку. Я быстро смахнула слезу одним движением, а затем примерила подарок. Толстовка была слегка мне велика, вероятно, Мэд так и не смог запомнить мой размер одежды, а может толстовка в стиле «oversize».
Дальше был подарок от Мэй.
Красивая цепь из серебра, не цепочка, а цепь, довольно плотная, поэтому я удивилась, когда узнала, что это не сплав. Я сразу же примерила цепь, с толстовкой она очень хорошо сочеталась, было ощущение, что я собираюсь идти на концерт.
— О-ооо… — протянула я, доставая из пакета подарок Тома.
Строгое чёрное пальто. Том был свидетелем того, как я глазела на данную модель верхней одежды в торговом центре. Он тогда вернулся в тот бутик через два часа, сообщив, что забыл купить те носки, которые ему очень понравились, и сказал нам не идти с ним, а подождать в кафе. Пришёл он с чёрным, матовым пакетом. Мы тогда просили показать ему, что он ещё прикупил, слишком уж был набит пакет, но Том сказал, что покажет позже, ну а мы со временем забыли.
Я сверху на толстовку накинула пальто. Тепло. Даже жарко, так как в доме горел камин.
Самым последним я открыла пакет Карла.
— Ты знал, что нужно мне, а прежде всего, моей кошке. — я достала несколько свитеров, предназначенных для кошки и небольшие носочки для неё же. Я сразу же напялила синий свитерок и фиолетовые носочки на нее, а затем увидела на дне пакета небольшой листок, сложенный вчетверо. Я развернула его и рассмеялась.
На листке нарисована моя комната точь-в-точь, а на кровати сижу я, в толстовке от Мэда и в накинутом пальто от Тома, на моей шее блестит цепь от Мэй, а рядом спит кошка в синем свитере и фиолетовых носочках. Я сижу с листком бумаги, смеясь. Карл в точности предугадал эту сцену.
— Всё же Катрина была права, когда советовала мне вымыть рот с мылом. Наша дружба существовала. Существует. И будет существовать. Даже когда мы умрём. Навсегда останутся те вырезанные на дереве буквы, те слова, написанные на столике в столовой. Наша дружба не имеет срока годности. За это я люблю нашу дружбу. Люблю вас. — прошептала я, глядя на пустые подарочные пакеты.
***
Прошло полгода.
В середине июня мне приспичило убраться в комнате впервые за полгода. Что я только не нашла: две полных пачки сигарет, (лучшая новость дня, мне не придётся идти через весь город в магазин, в котором не работают знакомые моих родителей), куча тетрадок с текстами на французском, которые я писала, чтобы как можно быстрее освоить язык, множество переводных татуировок из-под жвачек, (серьёзно, я насчитала более ста), в последнюю очередь мне попался альбом с фотографиями. Я села на кровать, чтобы начать листать.
О, вот Том учится плавать в пятнадцать, а на заднем плане смеются Карл и Мэд. На соседней странице фотография родителей нашей компании, все поддатые, улыбающиеся, вроде они отмечали то… Хотя я даже не помню, что они отмечали в тот день.
На этой фотографии мы с Мэй играем в приставку, а Мэд лежит вниз головой, проверяя, через сколько его стошнит, ведь он выпил четыре банки пива. Том на этом кадре получился размытым, ведь он нёс тазик для Мэда, чтобы тот не испачкал белый ковёр. Кто покупает белые ковры?
На другом кадре Майкл пытается зарядить гитарой Алексу по голове, а тот отмахивается барабанными палочками, Мэд же в это время невозмутимо поет.
А здесь Карл, в форме официанта, разносит еду по столикам, это была его первая работа, и мы не могли не заявиться к нему в рабочее время, и он всячески притворялся, что впервые нас видит.
А тут мы с Мэй спим в обнимку, а Карл на заднем плане пытается показать неприличный жест в камеру, пока Том его отталкивал.
Вот Тони со своими ножами. Он тогда не хотел фотографироваться, как впрочем и всегда, но Мэд его не послушал, поэтому Тони решил его припугнуть, вот так в кадре появился нож в детской ладони и с десяток в специально вышитом внутреннем кармане куртки.
Кассандра и Фил, пытающиеся завести автомобиль, который передали в их автомастерскую на починку, тоже попали в кадр, это была единственная фотография, сделанная мной. Они так ярко выражались тогда, не понимая, почему ничего не помогает. Они чинили эту машину две недели и не могли понять, что не так. По итогу машина оказалась на переработке, а затем стала грудой металла, ведь они так и не смогли понять, что случилось. Думаю, дело было в авариях, в которые попадала эта машина, их было около тридцати.
А эта фотография была сделана на фестивале, точнее после него, когда мы все вывалились на улицу в стельку. Помню, что Фил уснул, усевшись на землю, поэтому нам пришлось его тащить до машины, пока Кассандра делала фотографии, чтобы утром показать Филу, до какого он состояния напился. И показала. Фил бегал за ней два часа, умоляя о том, чтобы она удалила. Но она передала телефон мне, чтобы я их напечатала на специальном принтере. Цитирую:
«Мишель, напечатай это произведение искусства, пожалуйста. Я хочу показать этому идиоту через двадцать лет эту фотку».
Я смотрела содержимое фотоальбома до тех пор, пока в мою дверь кто-то не начал звонить.
— Кому я понадобилась? — спросила я, подходя к двери. Родители по уши в работе, поэтому к ним никто точно не мог прийти.
— Привет, Мишель. — улыбнулся Фил.