— Отправите меня в исправительную школу? Как год назад? — усмехнулась я, вспоминая, что оттуда меня выгнали со словами: «Дьявол в человеческом обличии!». — Только меня туда больше не возьмут, а исправительная школа на три города увы, одна. — я, изображая досаду, поджала плечи.
— Не лезь на рожон, хорошо? — спросили они.
Я подняла руки вверх в знак согласия.
— Ладно-ладно, я могу нормально позавтракать? — спросила я.
— И ещё, теперь мы тебя будет подвозить в школу и по возможности забирать из неё. — сказал папа.
— Это ещё зачем? — спросила я, поперхнувшись чаем.
— У вас в школе распяли человека на стене туалета! — воскликнула мама.
— Это его наркоманские друзья. — отмахнулась я, в надежде, что они успокоятся.
— И тем не менее! — одновременно воскликнули родители.
— Я вас поняла. — коротко ответила я.
— Мы надеемся. — сказал папа. — Я тебя сегодня подвезу.
Я выдохнула, надеясь, что это единичный случай, и они перебесятся.
— Хорошо. Через двадцать минут я буду готова. — сказала я, нервно сжимая ложку.
Трапезничали мы в тишине.
После завтрака я быстро собралась, написала ребятам, что меня сегодня подвезут, и они могут меня не ждать возле школы, так как я окажусь там значительно раньше, нежели они.
Я села в машину, включив громкий трек, чтобы папа вспомнил, почему он когда-то отказался ездить со мной.
Я увидела, как он выдохнул, прежде чем зайти в машину, что заставило меня усмехнуться.
— Что у вас первое? — спросил папа.
— Без понятия, история или… Да без разницы. — я закрыла глаза, закрыла бы и уши, ведь я, как и папа, ненавижу громкую музыку. Но нужно потерпеть. Немного.
Более мы не разговаривали. Только папа спросил о том, как Мэд, получив ответ: «Завалился пьяным в дом к врачу, который «лечит» его от «алкогольной зависимости». Изрезал его шмотки. Выпустил его муравьиную ферму по дому. И ушёл восвояси».
Мэд не зависимый. Врача к нему припихнули родители после его первой пьянки. Врач, поняв, что Мэд на контакт идти не хочет, просто отпускал его, отдавая ему деньги, которые платят его родители. Мэд их подкладывает им в кошельки обратно. Ни копейки не берёт. Зависимый их бы уже пропил.
— Он будто с цепи сорвался. — сказал папа.
Я ничего не ответила. Он был прав. Пай-мальчик сорвался в один миг, когда мы подговорили его сбежать на речку. Тогда всё полетело к чертям: грамоты, заслуги, будущее, которое он загубил, когда на ужине с представителями какого-то престижного университета его стошнило на платье жены представителя этого самого университета.
Может, он когда-нибудь об этом пожалеет, будет винить нас в том, что мы его испортили, но факт остаётся фактом: ему сейчас хорошо, а что будет потом — меня не интересует. Мы сами несём ответственность за свою чёртову жизнь. Мы не заставляли его общаться с нами. Не заставляли блевать на платье какой-то фифы. Он сам себе хозяин. Мы просто второстепенные персонажи, которых он выбрал в свою жизнь. На нашем месте могли бы быть дети дамочки с облёванным платьем и её мужа-представителя университета.
— Мы приехали. — сказал папа, выключая музыку и наслаждаясь тишиной.
— Хорошо. — сказала я. — Пока, пап! — я вышла из машины, благодаря Бога за то, что я не оглохла.
Проследив за тем, что папа уехал, я закурила сигарету у школы, ожидая своих друзей.
— Вы знаете, что курить вредно для здоровья? — спросил мужчина, представившийся вчера следователем.
— Нет. Не знала. Я же живу на планете незнаек, идиотов и тупиц! Которые не могут прочитать на пачке: «КУРЕНИЕ ВРЕДНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ!».
Следователь замялся.
— Вы следователь или неумелый психолог? — спросила я, вспоминая психолога в исправительной школе, которого ученики заперли на крыше.
— Признаться, это моё первое дело. — тихо сказал следователь, в надежде, что я не услышу.
— Оно и понятно, в такую дыру даже следователя нормального не отправят. — усмехнулась я. — Напишите в протоколе, что его убили наркоманы, которым он задолжал. Хватит искать здесь что-то необычное. Это не мегаполис. Это город с населением пять тысяч человек.
— А если это не они? — спросил он.
— Надеетесь на серийника? — спросила я.
— Что вы…
— Надеетесь. — улыбнулась я, докуривая сигарету. — Дайте угадаю, когда вы первый раз взяли оружие в руки, то расплакались?.. По глазам вижу, что угадала. Хотите выпендриться, раскрыв серийку. Тогда вы не в том городе. Здесь тихо. Одно убийство в пять лет.
— Я не надеюсь. — твёрдо сказал Шен.
— Шен, послушайте… — начала я.
— Я Шон.
— Мне всё равно, как и на то, на что вы надеетесь. Для чего вы вообще ко мне подошли? — спросила я.
— В комнате убитого мы нашли ваши фотографии, наклеенные на зеркало. — сказал Шон. — Вы состояли в отношениях?
Меня чуть не вырвало.
— Упаси. Меня больше смущает то, что у этого ненормального на зеркале делали мои фотки?
— Он был влюблён в вас. — сказал следователь.
— Значит, он умер несчастным. — сказала я, вспоминая, как в пятом классе он мне подарил большого плюшевого слона, которого я присмотрела в магазине. Стоил он заоблачно. Оказывается, тогда он разбил свою копилку, чтобы купить этого слона. В седьмом он предложил мне встречаться. Я отказала. Чёрт. В то время он и начал употреблять. Сэм, надо же быть таким идиотом. — Больше никаких вопросов? — спросила я.
— Больше никаких. — сказал следователь. — Всего доброго.
— И вам не хворать. — улыбнулась я, радуясь тому, что он освобождает от своего общества.
— Что хотел Шон? — спросили ребята, подбежав ко мне.
— Оказывается, Сэму я была небезразлична. — я подняла брови и выдохнула.
— Ты не знала? — спросила Мэй.
— Я что, мысли читать умею? — спросила я.
— Да он же от твоего безразличия и начал употреблять. — сказал Мэд.
— Я так понимаю, все знали! Кроме меня! — разозлилась я.
— Ты серьёзно этого не замечала? — спросил Карл.
— Не замечала. — ответила я.
— Я тоже не замечал. — сказал Том.
— Ты не заметил огромного пятна у себя на футболке сегодня! А чувства ты тем более не заметишь. — усмехнулся Мэд.
— Немногие заметят чувства другого человека. — сказала Мэй и грустно посмотрела на Мэда.
Мэй вообще стоит дать награду «Самая трусливая влюблённая девчонка». Каждый день видеть парня, в которого влюблена, и не говорить ему об этом, я бы с ума сошла.
— Я после уроков зайду к Гарри. — сказала я. — Там недавно книжные новинки завезли, посмотрю, может что-нибудь интересное. Вам что-нибудь прихватить? — спросила я.
— Там вышла книга о музыкантах нашего времени, если будет, купишь? Я тебе деньги завтра занесу. — сказал Мэд.
— Мне журнал о футболе. — сказал Том. — 908 часть. Должны завести.
— У меня нет денег. Зарплата только через пару недель. Поэтому ничего не надо. — сказал Карл.
Естественно, я не собиралась оставить Карла без книги, о которой он твердил уже несколько недель. Что-то про художественное искусство. Вроде, «Как современное искусство отражается на нас».
— А ты, Мэй? — спросила я.
— Комикс. Любой. Только не про космонавтику. Там ужасные иллюстрации. — сказала Мэй.
Я кивнула.
— Пора. Директор нам сейчас взбучку устроит, если мы опять опоздаем. — сказал Том.
— Историю директор вести будет? — спросила Мэй.
— Мэй. Он её последние года четыре ведёт. — рассмеялись мы.
— Ну, извините, что я забываю, что он директор. Он из своего кабинета раз в год выходит, я уже его лицо забыла. — закатила глаза Мэй.
— Давненько мы у директора не были, видимо, да, Мэй? — спросила я.
— Хочешь это исправить? — улыбнулся Карл.
— Да нет, пока. Родители сказали не лезть на рожон. В знак уважения недельку можно и потерпеть. Ладно, идём, а то серьёзно нам всем влетит.
Мы зашли в школу.
— Да не бойтесь вы, не сожгу я ваши сумки. Я тогда реактивы перепутал на химии! — сказал Том нашим одноклассницам, в чьи сумки нечаянно кинул реактивы в прошлом году.