Потомъ старецъ показалъ другую гробницу и сказалъ: «Вотъ здесь лежитъ схимонахъ Николай, прозванный Туркомъ. Вотъ удивительная судьба человека… Это былъ генералъ, паша, командую гцш Турецкими войсками. Думалъ ли онъ, что будетъ покоиться здесь въ Россш, да еще въ монастыре, въ ангельскомъ чине! Это современный великомученикъ. Во время войны турокъ съ русскими, онъ командовалъ турецкой армiей. Турки были фанатики и мучили русскихъ пленныхъ. Паша смотрелъ на эти мучетя и удивлялся стойкости хриспанъ, и разспрашивалъ солдатъ, почему они такъ радостно умираютъ? Онъ пожелалъ ближе познакомиться съ христаанской религтей. Втайне, призвалъ онъ православнаго священника и потомъ крестился, удалившись въ Перспо. Но турки, узнавъ о его измене мусульманству, схватили его и на груди и на спине вырезали кресты на коже и поломали кости. Паша потерялъ сознаше. Думая, что онъ мертвъ турки бросили его на растерзаше собакамъ. Но Богъ хранилъ его. Онъ пришелъ въ себя, благодаря Богу, Котораго онъ возлюбилъ отъ всего сердца. Руссгае купцы проезжали мимо и подняли его. Онъ разсказалъ имъ, что разбойники напали на него, ограбили и избили. Купцы, изъ сострадашя, отвезли его въ Росаю, на Кавказъ, и передали одной женщине, чтобы она выходила его. Онъ поправился и сделался неузнаваемымъ. Это былъ сгорбленный старикъ, опирающейся на палку, одетый бедно, но имеюгцш душу богатую, одаренную духовными способностями. Ему удалось переправиться съ Кавказа въ Одессу и отсюда онъ пошелъ путешествовать по Россш, въ качестве странника по святымъ местамъ. Направляясь въ Москву онъ попалъ въ Оптину. Здесь ему очень понравилось. Онъ здесь задержался и неожиданно заболелъ. Положили его въ монастырскую больницу. По–русски онъ говорилъ очень плохо и спросилъ, не знаетъ ли кто здесь французскаго языка. Я былъ тогда въ затворе, но меня позвали его исповедывать. Турокъ разсказалъ мне свою жизнь, но запретилъ открывать его тайну, пока онъ живъ. Во время болезни онъ принялъ монашество и потомъ выздоровелъ. Онъ поселился здесь въ скиту. Однажды, гуляя со мной, онъ вдругъ говорить: «Слышишь, батюшка, музыку ангельскую?… — это великое блаженство слушать ее». Я не слышалъ ничего, и онъ, съ простотой удивлялся моей глухоте. Действительно, этотъ простой монахъ былъ возносимъ къ небу еще при земной жизни. Онъ видёлъ райсгая обители и слушалъ небесную музыку. Это была ему награда за его мучешя. Черезъ три месяца онъ снова заболелъ и умеръ въ схиме. Только после его смерти браття увидела, какъ истерзано было его тело; это действительно былъ святой мученикъ и тайна его жизни была открыта. Его могила въ скиту не заросла травой» (Смотри о немъ въ книге «На Берегу Божьей Реки, томъ 2, стр. 47).
Батюшка перекрестился и сказалъ: «Знай, что не должно говорить: вотъ если я останусь дѣвственникомъ, и пойду въ монастырь, то спасусь. Въ монастыре очень много соблазновъ и легко можно погибнуть. Молись просто: «Спаси меня, Боже, имиже путями Самъ веси!» Вотъ ты завтра хочешь прюбгциться св. Тайнамъ Христовымъ, и не говори: я завтра буду прюбгцаться; а говори: если Господь сподобитъ прюбгциться мне грешному. Иначе бойся говорить. Вотъ какой былъ случай у васъ, въ Петербурге. Жилъ на Серпевской улице очень богатый купецъ. Вся жизнь его была сплошная свадьба, и, въ продолжеше 17 летъ, не прюбгцался онъ св. Тайнамъ. Вдругъ, онъ почувствовалъ приближеше смерти, и испугался. Тотчасъ же, послалъ своего слугу къ священнику сказать, чтобы онъ пришелъ прюбгцить больного. Когда батюшка пришелъ и позвонилъ, то открылъ ему дверь самъ хозяинъ. Батюшка зналъ о его безумной жизни, разгневался и сказалъ, зачемъ онъ такъ насмехается надъ Св. Дарами, и хотелъ уходить. Тогда купецъ со слезами на глазахъ сталъ умолять батюшку зайти къ нему грешному и исповедать его, т. к. онъ чувствуетъ лриближеше смерти. Батюшка, наконецъ, уступилъ его просьбе, и онъ съ великимъ сокрушешемъ въ сердце, разсказалъ ему всю свою жизнь. Батюшка далъ ему разрешеше греховъ и хотелъ его прюбгцить, но тутъ произошло нечто необычайное: вдругъ ротъ у купца сжался, и купецъ не могъ его открыть, какъ онъ ни силился. Тогда онъ схватилъ долото и молотокъ и сталъ выбивать себе зубы, но ротъ сомкнулся окончательно. Мало по малу силы его ослабели и онъ скончался. «Такъ, заметилъ старецъ, Господь далъ ему возможность очиститься отъ греховъ, можетъ быть за молитвы матери, но не соединился съ нимъ»; и съ этими словами батюшка вернулся со мною въ келлiю.