Много было у о. Варсонофiя непрiятностей после кончины о. iосифа. Разныя лица предъявляли свои претензш, кто относительно своихъ процентныхъ бумагъ, кто — вещей, якобы оставленныхъ на хранеше у о. iосифа и т. п. Были и личныя обиды на о. Варсонофiя. Напр, въ скиту скончался о.
Даншлъ (Болотовъ), родной брать Шамординской игумеши Софш (Шамординсия сестры звали его «Дядюшкой»). Онъ много потрудился въ деле христаанской проповеди среди интеллигенцш. Съ целью проповеди его часто отпускали изъ монастыря въ мiръ. Передъ смертью онъ хотелъ принять схиму. Но о. Варсонофш указалъ ему несовместимость его апостольскаго подвига съ обетами схимы, требующими полнаго отречешя отъ мiра. Онъ спросилъ его согласенъ ли онъ отказаться отъ своей апостольской проповеди въ случае выздоровлешя. Подумавъ, о. Дашилъ отказался отъ схимы и такъ скончался простымъ iеромонахомъ. Родственники его не могли простить этого о. Варсонофпо.
Между темъ подземная работа врага рода человеческаго не ослабевала. Имъ подготовлялась катастрофа. Съ целью добиться упразднешя старчества и закрытая скита, новые монахи являлись изъ упадочнаго предъ–револющоннаго мiра. Имъ дела не было ни до о. Варсонофiя, ни до о.
iосифа. Имъ нужно было свергнуть существующую власть и захватить въ свои руки начальственныя должности.
Такими людьми оказались iеромонахъ Патрикш и монахъ Георгш. Они затеяли бунтъ, вещь доселе неслыханную въ Оптиной Пустыни. Конечно, это была лишь небольшая горсточка братай. (Въ Оптиной Пустыни до войны было 300 человекъ братай). Настоятель архимандритъ Ксенофонтъ, строгш монахъ, но несколько слабый въ управлеши, послалъ за скитоначальникомъ о. Варсонофiемъ, который сразу усмирилъ бунтъ, умиротворилъ братаю и настоялъ на удалеши изъ обители зачинщиковъ бунта. Последше не сложили оружтя и подали жалобу въ Сунодъ и одновременно доносъ на о. Ксенофонта, будто онъ неправильно ведетъ лесное хозяйство. Ихъ жалоба и доносъ нашли въ СунодЬ благопрiятную почву. Уже давно находились люди недовольные о. Варсонофiемъ пока некая Марiя Михайловна Булгакъ, рожденная Бартенева, начальница Гродненской гимназш и крайне–правая политическая деятельница не произвела того взрыва, который былъ причиной отъезда о. Варсонофiя изъ Оптиной Пустыни.
Произошло это такъ. Сначала эта особа проявила обожаше къ о. Варсонофiю. Она обещала завещать скиту Оптиной Пустыни свой капиталъ въ сто тысячъ рублей (М. М. Булгакъ оставила свой капиталъ на содержаше и пропиташе своихъ двухъ собакь, о чемъ, какъ о курьезе, было написано въ газете «Новое Время»). Но на этомъ основаши она решила, что ей дозволено распоряжаться въ скиту. Произошелъ конфликта и Марiя Михайловна возненавидела о. Варсонофiя. Одно время она собиралась поступить въ Шамординскую обитель. Узнавъ объ этомъ, о. Варсонофш покачалъ головой и сказалъ: «Охъ! и набулгачитъ же тамъ Булгакъ!» Желая отомстить о. Варсонофiю, Булгакъ явилась въ политический петербургский салонъ графини Игнатьевой, где можно было встретить епископовъ членовъ Сунода, и выложила тамъ весь багажъ, привезенный изъ Оптиной клеветъ и сплетенъ. Проверять слухи поехала въ Оптину Пустынь сама гр. Игнатьева. Она сделала визитъ настоятелю о. Ксенофонту и заявила, что также сделаетъ визитъ и о. Варсонофiю, но какъ скитоначальнику, а не какъ къ старцу. О. Варсонофш попросилъ М. Н. Максимовичъ, супругу варшавскаго генералъ–губернатора, присутствовать при прiеме графини. Последняя почти безвыездно жила въ Оптиной Пустыни и была тихая и смиренная старушка. Она вела разговоръ съ графиней, а о. Варсонофш молчалъ. Вернувшись въ Петербургъ графиня доложила членамъ Сунода, посегцавгцимъ ея салонъ, что въ келье скитоначальника стояли цветы и что чай разливала дама.
Въ результате всехъ этихъ жал объ и слуховъ, Святейшш Синодъ назначилъ ревизпо. Для ведешя следсттая былъ назначенъ Епископъ Серафимъ Чичаговъ. Онъ прибылъ въ Оптину пустынь подъ 1–ое января 1911 г. и после всеногцнаго бдешя выступилъ для произнесешя проповеди. Онъ началъ съ того, что монахи бываютъ послушными и непослушными. Все ожидали, что речь коснется удаленныхъ за бунтарство монаховъ, ихъ своеволiя и непокорности. Но каково было всеобщее горестное изумлеше, когда онъ началъ громить и поносить о.о. настоятеля и скитоначальника, двухъ старцевъ, склонившихъ передъ нимъ свои убеленньгя головы и поддерживавшихъ его подъ руки. «Какой ты старецъ?» крикнулъ епископъ на о. Варсонофiя. Смиренный о. игуменъ ответилъ кротко: «Я не самовольно старчествую, Владыко, меня Синодъ назначилъ». Народъ, свидетель этого, покидалъ соборъ возмущенный и взволнованный.