Профессор Смирнов в своей магистерской диссертации «Духовный отец в древней Восточной Церкви»10 указывает, что харизматические явления первых веков христианства повторились среди древнего монашества, что старцы были носителями этих харизм — особых даров Святаго Духа, подаваемых человеку непосредственно от Бога по личной заслуге.
Духовные писатели устанавливают чрезвычайно высокую точку зрения на монашество. Подвижник в идеале есть существо богоносное, духоносное, бог. Как таковой он получает духовные дарования, излияниями которых отличались первые времена христианства. Дары пророчества, изгнания бесов, исцеления болезней и воскрешения мертвых не являются исключительными. Они обнаруживают только нормальную степень духовного возраста инока.
Тайная исповедь и духовническое врачевание рассматривались тоже как благодатный дар разсуждения духовом (1 Кор. 12, 10). Он не связывался с иерархической степенью епископа и пресвитера, а был приобретаем пострижением в схиму11. «Право вязать и решить», или «власть ключей», они трактовали, как совершенство дарований12.
В древних монастырях Востока исповедь и покаяние слагаются в самостоятельную систему, отличную от современной ей церковной покаянной дисциплины.
Рассмотрим, какова эта монастырская практика. «Отец духовный» — «πνευματικός πατήρ»13 — обозначает собою не священника, не исполнителя епископского поручения; это «простой монастырский старец, обязательный наставник инока, самостоятельно поставленный в монастыре и свободно выбранный учеником, большею частию не имевший священного сана... Он брал души учеников на свою душу, руководил ими в каждом шаге духовной жизни, а потому, принимая исповедь их помыслов и дел, поощрял и наказывал»14.
Нравственно-бытовые отношения старца и ученика — духовного отца и духовного сына — очень скоро и рано выработались внешне и внутренне в прочную и стройную систему, окрепли в монастырски-бытовую форму. Древний старец, как позднейший духовник, совершал исповедь и принимал покаяние. Старец обычно принимал исповедь инока по всем грехам, начиная с мимолетного помысла, слегка возмутившего монашескую совесть, кончая смертным грехом. Старческая исповедь и покаяние заменяли церковную исповедь и покаяние.
Распространение влияния старчества в мирской среде начинается очень рано, вероятно, с первых же лет установившегося монашества. На исповедь к старцам ходят миряне, минуя своих пастырей.
Причиной распространения монастырской покаянной дисциплины в Церкви надо признать ее сравнительную легкость, превосходство над церковной и большую жизненность, «строго-пастырский характер при наличности превосходного, популярного в Церкви органа — старчества, такого органа, какого не имела официальная церковная исповедь»15.
За иной канонический грех Древняя Церковь подвергала виновного сначала отлучению, а затем публичному покаянию. Старец же, принявший исповедь брата, тотчас примирял его совесть и налагал епитимию сравнительно более легкую, чем церковная, «решил и вязал».
Со временем монастырская исповедь по всему Востоку вытесняет церковную, которую совершала белая иерархия по канонам, и монастырские старцы — духовные отцы — превращаются в духовников.
Каким же путем совершился переход старчества в духовничество, т. е. превращение монастырского института в общецерковный и сближение старческой исповеди с сакраментальной?
Начало этого явления мы можем уловить в Византийской Церкви только со времени гонения Льва Армянина (813-820) на иконопочитателей, когда монастырские старцы были признаны официально Константинопольским Патриархом Никифором Исповедником как законные совершители Таинства покаяния наряду с епископами и пресвитерами. Мера вызвана была нуждами времени: Православию грозила опасность, и оно опирается на содействие наиболее ревностных защитников иконопочитания — монахов, главным образом студитов. Будучи местной, эта мера пролагала путь к вытеснению белой иерархии из покаянной практики на всем православном Востоке и на долгое время, что произошло уже после эпохи Вселенских Соборов. В течение X—XII веков тайная исповедь окончательно завоевывает господствующее положение, вытеснив исповедь публичную и покаяние по канонам.
Итак, институт «духовного отца» сначала появляется в форме монастырского старчества. Термин «духовный отец» служит долгое время для обозначения монастырского старца. Затем эта церковно-бытовая форма целиком повторилась в позднейшем духовничестве. Монастырски-бытовая форма превратилась в форму церковно-бытовую и в таком виде просуществовала на Востоке почти неизменно целый ряд столетий16.
10
11
См.:
12
Там же. В древности не существовало взгляда на сакраментальную исповедь как на единственное и неизбежное средство для прощения грехов, допущенных человеком после крещения. Исповедь и покаяние представлялись только одним из многих способов очищения от грехов. Св. Иоанн Златоуст, например, указывает пять таких способов: 1) публичная исповедь; 2) путь плача о грехах; 3) смирение; 4) милостыня — царица добродетелей; 5) молитва.
13
Старец обычно принимал исповедь инока по всем грехам. Этот термин появляется уже с IV века и существует до половины IX века.
14