Схимонах Иоанникий был из крестьян, родился в 1760 году. Перед поступлением в монастырь пономарил в селе Толстошееве Жиздринского уезда Калужской губернии. В Оптиной с 19 сентября 1796 года, 29 марта 1806 года пострижен в мантию, а в апреле 1810-го – в схиму. В материалах «Летописи Скита» по предыдущей истории, где говорится о кончине о. Иоанникия, значится: «В иноческих подвигах преуспевал, в особенности послушанием, тихостью и кротостью с блаженною простотою и незлобием, имел нелицемерную любовь к настоятелю, игумену Авраамию, и ко всей о Христе братии; к церкви Божией притекал первый и исходил последний». Жизнь на пасеке была почти отшельнической. Туда вела узкая тропа по вековому лесу, состоящему в основном из сосен, часто очень высоких, а также из лип, клёнов, ясеней, понизу кустарники, много орешника. Лес тихий, прохладный в летнюю жару, зимой заваленный снегом. Зверей было много, в том числе волки и медведи, но они не трогали монахов. Когда о. Моисей жил еще в Рославльских лесах у старца Афанасия, – и там был такой же лес. А о пасеке о. Иоанникия рассказал ему посетивший его в лесах схимонах Вассиан. О. Моисей, уже после кончины о. Иоанникия, несколько раз посетил это место. И когда возник вопрос о создании Скита, – он выбрал это место, которое и владыка Филарет, тогда Калужский епископ, посчитал самым подходящим.
Об о. Иоанникии мало что известно. Но можно обратить внимание на такое замечание летописца (высказанное в 1830-х годах): «Многие из окрестных жителей память его доселе почитают служением на его могиле панихид о упокоении его души». Это значит, что крестьяне посещали отшельника-пасечника и получали духовное утешение. Он, таким образом, здесь, на месте будущего Скита, прокладывал дорожку к будущим знаменитым старцам, и первый из них – о. Леонид – и жил первое время на пасеке, куда к нему приходили и монахи, и крестьяне. Для них о. Леонид был здесь не первым старцем, а уже вторым. Но о. Иоанникий остался как бы в тени, так как никем не оставлено было (и не записано) никаких воспоминаний о нем. О. Моисей, однако, чувствовал, что первый насельник этого благодатного места был не так прост. Поэтому и келлию его тщательно сохранял.
Скончался о. Иоанникий 30 апреля 1815 года, в пятницу пополудни, в исходе 4-го часа, а погребен в воскресенье 2 мая. Обширная надпись на чугунной надгробной плите завершалась словами: «Духовные мои отцы, братия и спостницы, егда молитеся, не забудьте мя во святых ваших молитвах ко Владыце Господу Богу, да учинит дух мой с праведными в вечном блаженстве».
ДАР ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЫ
Не впервые было монаху Моисею работать топориком, – там, в Рославльских лесах, он, почти без всякой помощи, один срубил ладную келлию для старца Афанасия, при котором сам и спасался, и где поселился брат его Александр, вскорости монах Антоний. О. Моисей был невысок ростом, на вид нисколько не силен, а брат Антоний превосходил его и ростом и силой, но никто за о. Моисеем угнаться не мог. Молится да тешет… Молится да укладывает… Молится да тянет корявый пень из земли… Впрочем, старался и брат его. Много сил полагал в устроении Скита и схимонах Вассиан. И несколько других братий и нанятых крестьян – те также работали без пощадения себя. Главное было расчистить место под Скит, – а это ведь был старый, матёрый лес, много вековых сосен, а между ними дубочки и липы и всякий кустарник. Пахло смолой, под ногами хрустела щепа, звук топора эхом разносился по лесу… Господи, благослови! Господи, помоги! И вот стоит келлия, пока – одна на всех. Но стоит и храм. А как всё делали – то вскоре записали и тем начали скитскую Летопись.
«Имея благословение Архипастыря, – писано было там, – призвав помощь Божию, отец Моисей с братиями и схимонахом Вассианом приступили к делу, начали рубить лес, находящийся на оном месте, большею частью сосновый, из коего и церковь скитская построена, – и очищать от корениев своими руками и наймом рабочих людей; в чем они много труда и нужды приняли, не смея обременять Обитель к содержанию их потребностями, но имели вспомоществование от Козельских граждан, купцов и впоследствии благотворителей и попечителей о устроении Скита и в оном церкви: Дмитрия Васильевича Брюзгина и Феодора Тимофеевича Третьякова. По очищении места, сколько возможно было, на первый раз выстроили для жития небольшую келлию на юго-восточной стороне и жили в оной все пятеро вкупе общежительно. Потом всё оное место обнесли вокруг дощатым забором и приступили к строению церкви во имя Собора Честнаго Славнаго Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна по благословению преосвященнейшего Филарета. 16-го числа августа после обедни отец игумен Даниил, взяв лопату, сказал: “Да будет на сем месте благословение Пустыни Иорданской и всех тамо безмолвствовавших!” Сделана закладка церкви того ж августа 18-го дня. После обедни с малым крестным ходом без звона (при чем были иеромонахи Феодосий и Иларий и иеродиакон Афанасий), и названа домовою церковью с келлиями при оной для Архиерейского приезда. Она сооружена деревянная на каменном фундаменте и под оную каменный выход: церковь покрыта листовым железом, а келлии тесом. По окончании строения 1822 года февраля 5-го дня освящена оная игумном Даниилом. Постройка производима была как церкви, так и братских келлий под надзором отца Моисея… Далее с построением церкви продолжалось строение братских деревянных келлий небольшими корпусами, каждый для двух или трех братий, расстоянием один от другого на вержение камня (по примеру древнего обыкновения святых Отцов). Между же келлиями и около церкви по всему Скиту насаждены плодовитые деревья разных сортов: яблони и дули (сливы. – Сост.) и прочие мелкие плодовитые кустарники. На восточной стороне Скита на малом протоке запружены два пруда, в одном из них имеется небольшое количества рыбы. Пруды оные служат более для поливки садовых деревьев и находящихся между оными овощных гряд и парников. На северной стороне за Скитом имеется пасека, корпус келлий и также плодовитые деревья и пруд, – всё оное обнесено деревянным забором и соединено со Скитом небольшими калитками. И сие всё устроено трудолюбием и надзором о. Моисея и брата его о. Антония. И с сего времени начали жительствовать в сем новосооруженном Ските братия за благословением Преосвященного Филарета, по назначению настоятеля Обители, желающие проходить тихую и безмолвную жизнь, – прежде в малом количестве – не более двунадесяти, – над коими поставлен был начальником отец Моисей».
В том же 1822 году появился в Скитском храме чудотворный образ Знамения Пресвятой Богородицы, который был поставлен над Царскими Вратами. Его пожертвовал сюда скитской благотворитель купец Федор Тимофеевич Третьяков. Вместе с иконой Третьяков подал в храм и книгу Ивана Ивановича Дмитревского, изданную в 1804 году: «Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной Литургии». Здесь, в середине книги на чистом листе, Третьяков сделал запись о том, как обрел этот образ его родной дед. «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь, – писал он. – Известие о Святой Иконе Знамения Пресвятыя Богородицы, в кое время оказалась. В бытность, когда города управлялись воеводствами, дед мой родной, бывши в воеводской канцелярии, служил в Экспедиции сборной, как то: подушных, оброчных и прочих мелких в казну государственную денежной суммы. По случаю временной отлучки в Калужскую Провинциальную канцелярию с книгами для отчетов, прожил там с неделю, и была уже в марте месяце в последних числах ростепель, и сделалось, что по рвам и рекам вода разлилась. Ехавши, он подъехал к городу Козельску вечером поздно, к реке Клютоме, – вылило из берегов более полверсты и, лёд сломавши, – (дед мой) стоит, судя, между тем, как бы переехать. Запрегши на двух санях по лошади, с человеком своим отважился, поехали по оному сломанному льду, – где льдина пошатается – много раз обрушивался, а где случалось мелко – лошади выхватывали, и в сем оном страхе пришло в мысль: “О, Знамение Пресвятыя Богородицы! избави мя от потопления! Выменяю образ Твой или закажу написать и буду молиться Тебе”. И тогда, выехавши на сухой берег, благодаря Господа Бога, приехал домой, обрадовал супругу и домашних, всё платье его высушили, и пересказывал, как переехал реку и как обещался по вынесении его из реки выменять икону Пресвятыя Богородицы Знамения, или написать. И потом, несколько проживши время в доме, на верхнем амбаре в горнице, помолясь образам, усмотрел между ими эту икону Знамение Пресвятыя Богородицы, выкликал к себе старого слугу Петра и спросил: “Знаешь ли евту икону?” – на сие он сказал: “Не знаю и не видывал”. Потом, сходя оттоля, взошел в комнаты и спрашивал супругу свою и всех домашних, но никто не нашелся, чтобы об этой иконе знал, которая тогда была без окладу. Поусердствовали, положили на нее венец и поля серебряные, потом благословил ею мать мою, мати же моя от усердия к ней и ризу положила. После того и мне грешному она от матери досталась. Я, купя камушки и перечеканя ризу, вызолотил, с чем и пожертвовал в сей строящийся Скит. Сия пиша по совести, что слышал от своей родительницы, то и объяснил».