В 14-й день по кончине старца о. Иоанна Высокопреосвященнейший Филарет, митрополит Московский, всегда благосклонный с особенною милостью к Оптиной Пустыни, изволил спросить у благочестивой г-жи Натальи Петровны Киреевской (благодетельница и христиански расположенная к Оптинской Обители с давних лет она находилась в Москве и имела известие о кончине о. Иоанна, а у митрополита была 18 сентября пополудни): «Какие известя из Оптиной Пустыни?» Она рассказала о кончине и погребении старца иеросхимонаха Иоанна. Владыка с участием сказал: «Ах! Неужели его не стало?» Перекрестился, сказав с чувством: «Упокой, Господи, душу его». Потом милостиво продолжил беседу о полезных трудах покойного о. Иоанна в составлении им книг к изобличению раскольников; вспоминал и о прочих старцах Оптиной Пустыни. Между прочим Наталья Петровна спросила: не написать ли некролог о старце Иоанне? Владыка, выслушав Наталию Петровну, одобрил предложение и благословил написать некролог.
От рясофорного монаха Петра Григорова был получен писанный им вчерне некролог 21 числа сентября, – по прочтении о. игуменом Моисеем с о. Макарием найден неполным. Поэтому отец Макарий того же 21 числа вечером поручил иеродиакону Е. за послушание заняться немедленно составлением некролога о старце Иоанне, соображаясь с присланным от о. Петра черновым, с тем, чтобы некоторое из оного оставить, а что нужно поместить.
В тот же вечер иеродиакон Е., помолясь Богу прочитал оный о. Петром присланный черновой некролог и описание жизни о. Иоанна под заглавием «Исповедь» (напечатанную в книге его «Дух мудрования»). Потом положил три поклона о упокоении души его, лёг спать и нескоро уснул. Заснувши, видит во сне: будто в хорошо убранной комнате, как бы наверху, о. Иоанна готовят к пострижению в схиму, и он, как должно, распростерся крестообразно, а о. Макарий поправил у него на груди крест. Тут был и о. игумен Моисей, который, стоя в стороне у икон, приготовлялся его постригать, а Е. готовился петь стихиру по книге, держа оную разгнувши, но не «Объятия Отча…», а «Познаем, братие, Таинства силу…», твердо убежден быв, что надобно петь сию стихиру, а не ту, – и только ожидал, пока отец Макарий даст тон к пению. В самую эту минуту ударили в колокол к заутрени; Е. проснулся с словами в уме «Познаем, братие, Таинства силу…», как бы выговаривая оные мысленно. Утром сказал о том сне старцу отцу Макарию, а он сделал замечание следующее: «Бог знает, что этот сон знаменует. Но, кажется, добрый знак извествует, ибо стихиру сию "Познаем, братие, Таинства силу, от греха бо ко отеческому дому востекшаго блуднаго сына…" поют после пострижения».
Иеросхимонах Иоанн некрологВознесет кроткая во спасение.
Пс. 149, 4Ихже взирающе на скончание жительства, подражайте вере их.
Евр. 13, 7Память благочестивых и добродетельных мужей вечно живет и в благохвалении жизни их, и в сожалении о кончине; особенно, если и по смерти своей они живут в памяти народной полезными сочинениями, разливающими свет истины. Таковой памяти достоин смиренный старец Козельской Введенской Оптиной Пустыни иеросхимонах Иоанн, окончивший свое поприще земной жизни в маститой старости 4 сентября сего 1849 года, в воскресенье, пополудни в 4 часа, на 87 году от роду, удостоясь пред кончиною за семь часов приобщиться Святейшего Тела и Крови Христа Искупителя нашего – в напутствие Вечной Жизни, в совершенной памяти беседуя обычно о вечности до последней минуты исхода своего из тела. Общее сожаление чувствуют все о Христе братия обители и светские особы, знавшие и уважавшие смиренного старца, который был живым примером кроткого и мирного нрава, незлобия и умеренности в духовных и телесных подвигах. Не славного происхождения был кроткий старец иеросхимонах Иоанн; но добродетельная долговременная жизнь его в иноческих подвигах привлекла к уважению и благосклонному вниманию многих даже знатных и по сану великих людей. Ныне, хотя уста его умолкли и рука неподвижна, связана смертью, но оставшиеся полезные сочинения трудов его надолго будут обличать заблуждения раскольников и, может быть, при содействии благодати Божией, принесут в свое время плоды обращением многих к Православной Церкви Матери нашей, Св. Церкви.
Не для прославления себя или какого прибытка, но единственно по искренней жалости о пребывающих доселе в заблуждении собратий своих и по благочестивой его ревности, сердобольный старец по обращении своем из раскола неленостно трудился, выписывая из многих священных догматических и отеческих книг доказательства к обличению раскольников и убеждению их в истине, с собственными замечаниями и рассуждениями. Хотя он и не получил в юности своей образования в науках, чтобы излагать мысли свои по правилам и даже не умея иначе писать, как только церковными буквами (по общему выражению полууставом), но чрез прилежное и внимательное со смирением и молитвою чтение душеполезных книг, приобрел свыше просвещение духовного разума познавать силу истины, которую в писаниях своих излагал простым и прямым от сердца слогом, служащим более к уразумлению и убеждению простонародья. Труды сии не тщетны были: Господь благословил их, и утружденный старец, приближаясь к вечности, имел утешение видеть изданными в печати из числа сочинений СВОИХ ПЯТЬ КНИГ:
1. Доказательство о древности трехперстного сложения и святительского именословного благословения. Москва, 1839 год.
2. Дополнения к доказательствам о древности трехперстного сложения. Москва. 1839 год.
3. Дух мудрования некоторых раскольнических толков. Москва. 1841 год.
4. Обличение заблуждений раскольников перекрещеванцев с показанием истинного крещения. С.-Петербург. 1847 год.
5. Доказательства непоколебимости и важности Святой Соборной и Апостольской Кафолической Церкви Восточной. Москва. 1849 год.
Эту пятую книгу из печати получа уже на одре предсмертной своей болезни, смиренный иеросхимонах Иоанн из глубины сердца возблагодарил Господа Бога, удостоившего видеть ему и семена трудов своих насеянными на ниве Господней, и произнес сии достопамятные Евангельские слова: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром, яко видеша очи мои приятым скудное мое приношение Святой Соборной и Апостольской Церкви». Кроме отпечатанных оных книг осталось и еще несколько его записок о подобных предметах, но они не приведены в порядок. Из сочинений кроткого сего старца утешительно видеть в простом с прямою откровенностью слоге истинную преданность его к Православной Святой Церкви, Престолу и Отечеству, также и искреннее раскаяние о долговременном пребывании своем в заблуждении у раскольников, для душевной пользы коих и убеждения не утаил он даже и своих прежде в заблуждении бывших против Св. Церкви мудрований, но смиренно и с горячею любовью старался высказать оные в одном из сочинений своих («Дух мудрования…»).
Из этого подробного описания видно, что он родился 1763 года мая 2 дня от правоверных родителей Иоанна и Анны, по прозванию Малиновских, живших в экономической слободе Подновье в пяти верстах от Нижнего Новгорода. Крещен и святым миром помазан от православного священника, но по судьбам Божиим, оставшись по смерти родителей своих пяти лет круглым сиротою, воспитался и грамоте русской обучался у раскольников. Тогда-то они вливали в юное сердце пагубное свое учение, а на семнадцатом году, по склонности своей к пустынническому житию и по совету воспитателей, удалился в раскольнические скиты, в Керженских лесах находящиеся.
Оттуда перешел в Рымовские леса в раскольнический скит, называемый Высоковским, в коем пострижен в монашество на 22 году от роду, с наречением имени Исаакия. Потом продолжал он долгое время искать по разным раскольническим скитам лучшей веры и Церкви, но нигде и на одну минуту не находил в них душе своей спокойствия, по собственному его выражению – всегда чувствовал какой-то недостаток в рассуждении своей веры, сердечное томление и скуку, а между раскольниками в скитах встречал лишь одни бесполезные споры и раздоры о различных их сектах и толках, нередко доходившие до исступления и драки.
И так пришел в крайнее недоумение и размышление о религии: всё еще оставалось в душе его немалое сомнение о святости и непорочности Православной Святой Церкви вследствие внушаемых раскольниками неправых мудрований <…>.