– Дети! Если что хотите узнать, спрашивайте батюшку… Так, отец Афанасий?
– Так, так, – закивал головой монах.
После некоторого общего молчания Митя, покраснев, выпалил:
– Батюшка! Почему бедные – бедные?
– Да, по обычному мирскому представлению, – начал тихую речь отец Афанасий, – все вы – бедняки, чада людей неимущих… Многим, а может, и вашим родителям, кажется, что Господь обделил их, дав участь трудную, скудость во всем, множество печалей… Но так ли это, если судить по-нашему, по-православному?
Тут даже Павел Иванович поставил на землю свою кружку с чаем. «Ну-ка, – подумал он, – куда это клонит отец Афанасий?»
– Все дело в том, – продолжал батюшка, – что считать богатством, а что бедностью. На Святой горе Афон, да и в любом монастыре, подвизаются ради спасения души иноки, давшие обет добровольной нищеты – «Блаженны нищие духом…» У человека все от Бога – и вещественное, и духовное. И вот Господь велит искать духовного, прилепляться к Нему, принимать от Него все. Верный Господу человек не желает себе ничего, что не от Бога, ни даже самой жизни… Верному Господь дает необходимое. Посмотрите, что вы, бедные дети, имеете. У вас верующие родители. У вас есть Церковь. Веру и Церковь отнимет ли кто? Не завидуйте богачам, не знающим Христа. У них в карманах сор и в душе сор… Конечно, и богатый может стать праведником. Вспомним Филарета Милостивого или боярина Лукьяна Стрешнева… А такой богач, который нищему Лазарю в куске хлеба отказывал, – где он? Чего удостоился? Помните?
– Помним, помним, – раздалось несколько голосов.
Батюшка говорил не спеша. Дети слушали с большим вниманием. Митя думал: «Конечно, хорошо! Вот есть у нас и Павел Иванович, который всегда помогает нам… А уж эти "лесные пиры", как он их называет, разве не богатство для нас? И Господь… И как хорошо!..»
4Вскоре дети совсем осмелели, и вопросы посыпались со всех сторон. И чего они только не спрашивали… «Дети, дети, – думал Павел Иванович, – хорошие, милые мои дети! Дай Бог вам чистой праведной жизни… Господи, убереги их от злых совратителей, поставь их твердо на путь спасения!»
Были вопросы об Афоне, о монашеской жизни, о молитве, о том, какие бывают чудеса. Отец Афанасий мог только подивиться тому, что видит у детей такой живой интерес к духовной жизни, какого часто не найдешь у взрослых мирян.
– Вот вы сейчас в лесу, дети, – сказал он. – Вы в доме, но в каком? Над головой не потолок, а небо, да такое яркое, синее… Стены блестят как изумруд… А ковер-то у нас под ногами какой… Вы в гостях, но у Кого? Кто скажет?
– У Бога! – раздалось сразу несколько голосов.
– Да, у Отца нашего. Дивной красоты дом! А до того, как согрешили Адам и Ева, он был еще более красивым, нам того и не представить, каким он был. Вы уж, конечно, не станете из озорства что-то портить в нем, ломать, жечь…
– Нет, нет, никогда!
– Будем беречь дом Отца своего.
На обратном пути, уже к вечеру, Павел Иванович предложил отцу Афанасию и детям посидеть на холмике у Казанки, не переходя моста. Так и сделали. На противоположном берегу реки, как некий древний и почти сказочный город, располагался кремль с его стенами, башнями, золотыми куполами и крестами… Солнце клонилось к закату. Река начинала поблескивать огненными струями, постепенно темнеющими… И в природе, и в душах детей был покой. Иной из них, может, и думал: «Вот оно, богатство-то! Господь-то с нами!»
(обратно)НЕПОКОЛЕБИМЫЙ СТОЛП МОНАШЕСТВА
Оптинский старец схиархимандрит Варсонофий
(из Оптинского Патерика)
Расцвет Введенской Оптиной Пустыни, пришедшийся в основном на XIX, длился ровно сто лет – от основания Иоанно-Предтеченского Скита, где было положено начало Оптинскому старчеству, до закрытия монастыря в 1923 году. Два первых десятилетия XX века как бы собирают и напрягают все силы обители перед ее разрушением. Если в том столетии старчество передавалось от одного к другому – от старца к ученику, – то здесь возникает духовное сообщество: одновременно старчествуют отцы Иосиф, Варсонофий, Анатолий, Нектарий (хотя не все они числятся старцами официально).
Отец Варсонофий хотя и окончил свою жизнь еще в мирное время, но скорби, попущенные ему, были многообразны и тяжки: это был воин Христов, сраженный во время битвы и приявший едва ли не мученический венец. Он – предтеча тех мучеников, о которых предсказывал и которые явились на Руси всего через пять лет после его кончины. «Мы-то умрем, – говорил он одному своему ученику, – а вы будете участником и современником всех этих ужасов». Великие дары духовные получил от Господа преподобный Варсонофий, среди них – великое терпение скорбей.
Прозорливые старцы XIX века предсказывали, что испытания будут возрастать. Они и сами несли скорби, хотя это и были, в основном, скорби внутренние. Им не пришлось пережить гонений по-настоящему лютых – тюремного заключения, ссылок, мученической кончины. Но были начатки и подобного: о. Леониду запрещали старчествовать, о. Амвросия пытались перевести в другой монастырь и насильственно выдворить из Шамордина. Весьма тяжело переживали все старцы непонимание даже некоторыми епископами сути старчества. И все же они ощущали свое время как относительно спокойное. Жалуется, например, духовное чадо старцу Амвросию, что «тяжело что-то», а он отвечает: «Ну что там тяжело? Это еще что! А вот, погоди, настанут времена…» Все старцы предсказывали, что злая сила из безбожного мира начнет крушить монастыри и избивать иноков.
В жизни старца Варсонофия был один весьма знаменательный момент, когда во время болезни совершился в нем благодатный переворот. Старец Нектарий, близкий к о. Варсонофию человек, бывший его многолетним наставником, так передает суть происшедшего: «Из блестящего военного в одну ночь, по соизволению Божию, он стал великим старцем». Да, произошло чудо очевидное! Перед взором умирающего человека, лежавшего в комнате, раскрылось небо, послышался удар колокола и, как вспоминал старец Варсонофий, «в душе моей кто-то сказал: "Будешь жив…" (а по приговору доктора он не должен был дожить и до утра). В это время излилась щедро на будущего старца Божия благодать. Он стал медленно выздоравливать.
Обратившись к фактам жизни старца Варсонофия, мы увидим, что переворот готовился многие годы: Господь с самого детства избрал этого человека на служение Себе и вел его путями многих испытаний, попустив ему быть и «блестящим военным».
Павел Иванович Плиханков (таково было имя старца в миру) родился в Самаре 5 июля 1845 года. Это был день памяти преподобных Афанасия Афонского и Сергия Радонежского, великих и святых иноков. Преподобного Сергия он считал потом своим покровителем. Мать мальчика скончалась во время родов, а сам он остался жив благодаря таинству Крещения, немедленно совершенному над ним священником. Отец его был из потомственных дворян, но, подобно купцам, занимался торговлей. Дед и прадед великого старца были весьма богаты. В Самаре Плиханковым не один дом, а вся улица принадлежала, по названию Казанская, так как здесь был храм во имя Казанской иконы Божией Матери. Семья Плиханковых находилась под особым покровом Казанского образа Богородицы.
Мать умерла, но мальчик не остался сиротой. Отец женился вторично, и в лице мачехи (кажется, не очень-то ласковое слово для русского уха) Господь послал младенцу глубоко верующую, добрейшей души наставницу, – «так что вполне заменила мне мать и, может быть, родная мать не могла бы дать мне такого воспитания», – вспоминал старец. Ее, как и покойную мать Павлуши, звали Натальей. И вот Павлуша с раннего возраста – настоящий православный человек, раб Божий; он ходит с матерью (так он звал мачеху) в церковь, причащается Святых Христовых Тайн, читает с нею домашнее правило, а также каноны и акафисты. Пяти лет он начал прислуживать в алтаре и нередко слышал, как люди предсказывали: «Быть тебе священником!» А однажды он со своим отцом гулял в парке их собственного имения в Оренбурге, и к ним вдруг подошел седобородый старец. «Помни, отец, – сказал он, – что это дитя в свое время будет таскать души из ада». Пока отец, озадаченный, раздумывал над этими словами, старец исчез. Потом спросили сторожа, не видел ли он кого, – нет, тот не видел, никто посторонний в парк не заходил.
Мирное, золотое, счастливое детство было у преподобного Варсонофия. Когда он стоял в церкви, ему казалось, что Матерь Божия с иконы улыбается ему…