Когда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений, тогда откроется иной клапан для восприятия духовных. Но как стяжать это? Прежде всего миром и любовью к ближним: Любы долготерпит, милосердствует, любы не завидует, любы не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своих, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине… [ср.: 1 Кор. 13, 4–6].
Затем терпением. Кто спасется? — Претерпевший до конца [ср.: Мф. 10, 22; 24, 13; Мк. 13, 13].
Далее — удалением от греховных удовольствий, каковы, например, игра в карты, танцы…
Я не хочу сказать, что чтение произведений наших великих писателей было грехом, но есть чтение более полезное и назидательное. Во-первых — чтение Псалтыри… Книга эта, хотя и написана святым царем и пророком Давидом, но по внушению Духа Святого, сам пророк Давид говорит: Язык мой — трость книжника скорописца [Пс. 44, 2].
Затем — жития святых представляют незаменимое чтение, которое так благотворно действует на душу, особенно читаемое на славянском языке…
Посещайте монастыри, особенно в праздники… чтобы отдохнуть душой…."
"Хотя монашеская жизнь и полна скорбями и искушениями, но она же несет с собой и великие утешения, о которых мир не имеет ни малейшего понятия.
Впрочем, как бы не спастись, только бы спастись и достигнуть Царствия Небесного, которого да сподобит нас всех Господь".
Оптину пустынь за все время своей монашеской жизни преподобный Варсонофий покидал лишь несколько раз, и те — только по послушанию. В июле 1909 года старец был участником Всероссийского съезда монашествующих, проходившего в Троице-Сергиевой Лавре. В 1910 году, также за послушание, ездил на станцию Астапово по просьбе умиравшего Л. Н. Толстого. Впоследствии он с глубокой грустью вспоминал:
"Не допустили меня к Толстому… Молил врачей, родных, ничего не помогло… Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана".
Преподобный Варсонофий имел всю ту силу и полноту благодатных дарований старчества, что и его святые предшественники. В огромном количестве стекался народ в его хибарку, взыскуя его молитвенной помощи. Многочисленные воспоминания, которые оставили о старце его благодарные посетители и духовные чада, свидетельствуют о множестве случаев прозорливости, духовных прозрений, душевных и телесных исцелений, совершившихся в его келлии. Неизгладимое впечатление на души читателей производят и его "Беседы с духовными детьми", некоторые из которых были опубликованы, а большая часть еще ожидает своего часа.
В 1912 году старца Варсонофия назначили настоятелем Старо-Голутвина Богоявленского монастыря. Несмотря на великие духовные дарования старца, нашлись недовольные его деятельностью: путем жалоб, клеветы, интриг и доносов он был удален из Оптиной пустыни. Смиренно просил он оставить его в скиту для жительства на покое, просил позволить ему остаться хотя бы в качестве простого послушника. Преподобный Оптинский старец Никон исповедник говорил потом о тех тяжелых днях: "Старец воистину тогда страдал. Делясь со мною скорбию своею, однажды он сказал мне, что от великой внутренней борьбы и скорби он боится, как бы не сойти с ума…" (Поучение в 5-ю Неделю Великого поста).
Мужественно перенося это испытание, старец принялся за благоустройство вверенной ему обители, крайне расстроенной и запущенной. И как прежде, стекался к старцу Варсонофию народ за помощью и утешением. И как прежде, он, сам уже изнемогающий от многочисленных мучительных недугов, принимал всех без отказа, врачевал телесные и душевные недуги, наставлял, направлял на тесный и скорбный, но единственно спасительный путь.
Здесь, в Старо-Голутвине, совершилось по его молитвам чудо исцеления глухонемого юноши. "Страшная болезнь — следствие тяжкого греха, совершенного юношей в детстве", — пояснил старец его несчастной матери и что-то тихо зашептал на ухо глухонемому. "Батюшка, он же вас не слышит, — растерянно воскликнула мать, — он же глухой…." — "Это он тебя не слышит, — ответил старец, — а меня слышит", — и снова произнес что-то шепотом на самое ухо молодому человеку. Глаза того расширились от ужаса, и он покорно кивнул головой… После исповеди старец Варсонофий причастил его, и болезнь оставила страдальца.
Меньше года управлял старец подмосковной обителью. Страдания его во время предсмертной болезни были поистине мученическими. Отказавшийся от помощи врача и какой бы то ни было пищи, он лишь повторял: "Оставьте меня, я уже на кресте…". Большая опухоль, появившаяся на шее старца, затрудняла его дыхание. Во время болезни причащался старец ежедневно.