Когда же враг человеческий, не оставляющий в покое и самых избранников Божиих, по временам наводил на болезненного старца разного рода смущения, отец Андрей всякий раз в подобных случаях просил келейника своего читать молитву: "Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…" до конца, а потом всю келлию кропить святой водой — и сила молитвы и действие освященной воды избавляли его от земной докуки силы вражией. Чувствуя близость смерти, отец Андрей заблаговременно очистил себя принесением покаяния во всех прегрешениях своих, вольных и невольных, а также удостоился Елеосвящения, и до самой смерти через сутки приобщался Страшных Животворящих Христовых Таин. С таким благодатным напутствием и с живым упованием на Господа нашего Иисуса Христа он безбоязненно ожидал смертного часа. Предсмертные минуты его не были продолжительны: после канона на исход души из тела, дважды прочитанного самим настоятелем отцом игуменом Исаакием, он вздохнул несколько раз и тихо предал душу свою Богу 23 января 1867 года на 81-м году жизни.
Вскоре после смерти отца Андрея келейнику его, послушнику Оптиной пустыни Пахомию Данилову Тагинцеву, было такое сновидение. "14 февраля настоящего года, — говорил он, — в послеобеденное время прилег я на ложе свое для краткого отдохновения и вижу во сне, будто я нахожусь в каком-то обширном саду, дивная местность которого, благоухание от растущих там деревьев с листьями на ветвях, похожими на роскошные цветы, поражали взоры мои. Чудное пение красивых птиц, сидевших на деревьях, неизъяснимо услаждало слух мой. Далее мне представилось какое-то огромное великолепное здание, возвышавшееся на открытой местности среди сада; наружный вид здания, стройность во всех частях его при богатой обстановке — выше всякого описания; внутренние стены дома, казалось мне, составлены были будто бы из ярко сияющей массы, подобной чистому и прозрачному хрусталю. В одной из трех обширных зал стоял штучный, превосходной работы, стол, с изображением на поверхности птиц; а несколько далее стояли люди, обращенные лицами к той стороне, где находилась божница со святыми иконами. Они одеты были в блестящие белые одежды, покроем своим похожие на подрясники иноческие; подпоясаны ремнями, тоже монашескими; в руках своих держали четки черные; не очень длинные, но кудреватые и красивые локоны волос опускались с голов и покоились по плечам их. Все они, вместе с бывшим посреди их неизвестным мне монахом в мантии и клобуке, общим хором, необыкновенно стройно пели Херувимскую песнь. В это время из крайней комнаты, находящейся на левой стороне, очень ясно слышан был мне голос отца Андрея, обращенный ко мне: "Видишь ли, брат Пахомий, какой милости сподобил меня Господь? Блажен тот человек, который держится Господа". Голос этот был голос Андрея, самого же его в лицо не видел. С этим словом я проснулся".
Схимонах Вассиан (Гаврилов)[36]
(†7/20 сентября 1857)
В миру Василий Гаврилов, по происхождению из крепостных крестьян помещицы Филатьевой, Жиздринского уезда Калужской губернии, в имении которой был старостой, но при помощи козельского потомственного почетного гражданина Александра Дмитриевича Брюзгина вдовым отпущен с дочерью на волю в 1808 году. Сам он, пробыв три года сначала послушником в Калужском Архиерейском доме, в 1812 году поступил в Оптину пустынь, а дочь его — в Белевский монастырь Тульской епархии. В 1814 году 13 ноября определен он указом Духовной консистории в число оптинского братства. В 1818 году был пострижен в мантию, а в 1820 году — в схиму самим Калужским святителем Филаретом. В 1821 году, когда с благословения сего Калужского Преосвященного Филарета (впоследствии Киевского митрополита) вызванные им из рославльских лесов пустынники полагали начало основания Оптинского скита, отец Вассиан, как трудолюбец, обладая крепким здоровьем, присоединился к ним и принимал самое живое участие в трудах, очищая избранное для скита место от вековых сосновых деревьев, собственными руками вырубая и выкапывая их глубокие и ветвистые корни. Но по простоте же своей поддался вражию искушению через неблагожелательных к великому старцу Леониду людей и долгое время был противником старца и старчества. Но так как это был грех неведения, то старец, по милосердию Божию, сподоблен был великой милости Божией, чего свидетельством была его блаженная кончина. Выписываем сведения об этом дословно из скитской летописи. Там в записи от сентября 1857 года написано следующее:
36
См.: Жизнеописания почивших скитян // Неизвестная Оптина. СПб., 1998. С. 472–478; см. также: Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Сентябрь. М., 1909. С. 137–138.— Ред.