Но возвратимся к старцу Амвросию. Почувствовав облегчение своей долговременной и тяжкой болезни, он возымел было желание поехать в Киев для поклонения святым мощам угодников Божиих и для свидания со старшим братом. «Пять лет, — так рассказывал сам старец, — собирался я ехать в Киев, с намерением, кстати, заехать и на родину для того, чтобы постричь мать свою старушку тайно в мантию, но никак не пришлось поехать».
Прибавим к сему, что старец Амвросий во все время жительства своего в монастыре, по причине болезненности, никуда далеко из него не ездил. Был только раз в Белеве (в 40 верстах от Оптиной), и то за послушание, по поручению старца Макария.
«Мать моя, — продолжал рассказывать старец, — всегда была слабая, больная. Помню, что она и летом сидела все на печке, но прожила дольше отца, несмотря на то что он был крепкого здоровья. Отец скончался 60 лет, а мать 75. Она жила благочестиво, спасалась по-своему. Но если бы я ее постриг, то она могла бы спутаться и никуда бы не попала (ни в мирские, ни в монахини). И я благодарю Бога, что мне не удалось это сделать». Рассказывая кое-что о себе, старец еще говорил: «Три брата мои похожи на мать, а я на отца». Об отношениях же к своим братьям и прочим родным так передавал: «Брат мой Николай (директор Киевской гимназии) двадцать лет не переписывался со мной. Но вот дошел как-то до меня слух, что он постов не соблюдает. Я написал ему письмо, чтобы соблюдал посты, а он на это мое письмо целый год не отвечал. Я спрашиваю Петра (меньшего брата, бывшего столоначальником Тамбовской казенной палаты), нет ли слуху про Николая. Он мне отвечает: “Пишу тебе буквально его слова: наш пустынник написал мне нравственное наставление, которое легче сказать, нежели исполнить на деле”. Я был моложе брата Николая на шесть лет. Он меня в свое время учил грамоте и наказывал — за вихор драл. А когда я написал ему наставление, это ему не понравилось. После я писал ему, как бы с ним повидаться. А он мне отвечает: “Съедемся мы два старика, — о чем будем говорить? Мы разных убеждений”. У меня все братья умные, — продолжал смиренный старец, — не такие, как я. Второй мой брат не доучился и поступил на место отца причетником. Он был добрый и гостеприимный. Когда, бывало, мы с младшим братом приедем к нему из семинарии, он запряжет тройку и катает нас. Но вот люди стали над ним смеяться: “Что ты их катаешь? Они у тебя господа, а ты их кучер”. Ему стало обидно, и он заплакал». На вопрос: бедно он живет? — старец отвечал: «Ни бедно, ни богато, — братья помогают. Два брата у меня холостые, а этот причетник женат. У него было семь человек детей. Было у меня четыре сестры. Две померли, а одна 60 лет живет у брата точно игуменья. А племянница у меня — матушка попадья»69.