Эрвин смотрел сверху на тусклый, мертвый шар Сциотопы-Прим. Согласно картам Ордо Астра, жизнь здесь приспособилась к странному излучению Красного Шрама. Адептус Механикус изучали эту устойчивость, но не добились результата. Теперь у них никогда не появится шанс разгадать секреты этого мира. Здесь не осталось даже следов биологической активности. Моря высохли, атмосфера исчезла. Пикты высокого разрешения показывали на поверхности планеты разбитые остатки питательных трубок тиранидов. Стандартный кормовой цикл: после того как все полезные ресурсы высосаны, отбывающий флот-улей втянул наиболее ценные химические элементы трубок, ослабив их. От акта аутофагии планетарного масштаба остались лишь ажурные конструкции, рушащиеся под собственным весом.
Прожекторы вспомогательных аппаратов «Великолепного крыла» скользили по разбитой станции на орбите Сциотопы. Яркие круги света превращали погнутые балки в сверкающее кружево. В конструкциях станции не хватало больших кусков, а оставшиеся почти полностью развалились. По прикидкам Эрвина, не больше чем через две недели гравитация Сциотопы Прим стянет эти обломки с неба и на атомы разобьет о поверхность.
— Они забирают даже металл, — заметил Эрвин.
Раб Наблюдения поднял взгляд с возвышения над рядами авгур-систем, где менее удачливые, чем он, обычные люди работали в неразрывной связи с кораблем; их глаза и уши удалили, а сенсорные зоны мозга напрямую подключили к когитаторам ауспектории.
— Они забирают любые минералы, мой господин, — сказал раб. — Я сравнил спектрографический анализ этой планеты с известными записями. Выявлена существенная недостача всех веществ основного ряда. Пожиратель переделывает миры, которые поглощает. Хотя я отметил небольшую несоразмерность с более старыми данными об опустошенных тиранидами системах.
— Достаточно небольшую, чтобы я смог проигнорировать ее? — спросил Эрвин. Раб Наблюдения был честным человеком, искренне увлеченным работой. Он отличался привычкой утомлять хозяев ненужными деталями.
Лицо докладчика приняло нейтральное выражение, отчего татуировки на нем зашевелились — тусклый свет командной палубы только подчеркнул движение. Раб Наблюдения проявлял необычную для своей породы эмоциональность.
— Вопрос существенно это или нет, я оставлю вашей глубокой проницательности, мой господин.
Эрвин хмыкнул:
— Ну тогда просвети меня.
— Более старые миры демонстрируют большую потерю массы. Тираниды дольше оставались на них, переваривая части планетарной коры. Теперь они проводят на поглощаемых мирах не так много времени. Пожрав биологические компоненты, они предпочитают исходным минералам источники очищенных металлов, такие, как эта станция Механикус.
— Значит, они испуганы и бегут, питаясь и скрываясь прежде, чем их успеют прервать, — сказал Эрвин. — Командор Данте заставил их почувствовать страх.
— Или же, мой господин, перед ними излишек пищи. Им нечего бояться. У них слишком большой выбор. Весь Империум для них — накрытый стол. Они просто стали переборчивы в еде.
Эрвин сдвинулся на троне. Впервые он внимательно посмотрел на Раба Наблюдения. Тот оставался совершенно непримечательным, с точки зрения космодесантника, инструментом ордена: сегодня здесь, завтра мертвый. Но при этом выделялся необычной смелостью.
Большинство людей не решались даже взглянуть в глаза боевому брату. Эрвин предполагал, что у него должно быть имя. Он никогда не утруждался, запоминая их, — рабы жили так недолго.
— Ты осмеливаешься противоречить мне? — уточнил Эрвин.
Раб смотрел в окулюс с выражением, которое капитан не сразу распознал.
— Ты забавляешься, раб?
Раб Наблюдения рискнул взглянуть на него:
— Да, мой господин.
— И чем же?
— Я нахожу забавным, что я не соглашаюсь с вами, а вы все еще не убили меня.
Эрвин хлопнул ладонью по подлокотнику и коротко рассмеялся: