— Всем воинам — отступить в Аркс Ангеликум! Оставьте вторую линию!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
КРОВЬ И ПЛОТЬ
Габриэль Сет хранил абсолютное спокойствие. В его руках, содрогаясь и требуя крови, ревел цепной меч размером в рост взрослого человека. Над головой беспрестанно палили пушки. Перед ними простирались бесчисленные враги. В сердце Ангела билась яростная жажда убийства.
И все же он был спокоен.
Он орудовал Обескровливающим с непревзойденным искусством, поддерживая инерцию меча и не позволяя ему останавливаться. Благодаря сочетанию веса, силы Сета и острых зубьев клинка он с равной легкостью прорезал хитин, плоть, экзоскелет и внутренние опорные структуры, загадочные чужацкие органы и симбиотов-оружие. От каждого взмаха разлетались тонкие струи костной муки и кровавой дымки. Ни одному тираниду не удавалось подойти ближе шести футов. Длина меча определяла четкий периметр вокруг Сета, и никто не мог пересечь его.
Расчленители дрались, высвободив наконец свое безумие. Перед ними предстал враг, которого следовало уничтожить полностью. На этом поле боя не было гражданских, за которых требовалось бы опасаться.
В ярости им являлась свобода. И какое же облегчение это дарило. Почти двести лет Сет заставлял своих воинов ограничивать себя, сдерживая их худшие порывы, направляя жажду крови, которую не мог остановить, к нужным целям. За труды его отдали на суд братьев, воины предали его, Инквизиция преследовала.
Все это не имело значения теперь. Стало совершенно неважным. Он просто убивал; враги умирали, Сет обрушивал на них ярость за то, что у них хватило дерзости существовать, — и медленная, холодная улыбка расплывалась по его лицу. Даже на Криптусе он не мог насладиться таким самозабвением. Здесь, наконец, его оправдали. На Баале-Прим Расчленители получили поле боя, где не могли совершить ошибки.
Тиранидский воин поднялся на дыбы перед Сетом. Обескровливающий уже летел к шее твари — та едва успела поднять изрыгатель смерти. Цепной клинок перерубил позвонки, и голова, по-прежнему щелкая челюстями, взлетела в воздух. Существо осталось стоять, спазматически подергиваясь и взмахивая верхними конечностями. Жабры его оружия-симбиота пульсировали, истекая прозрачной слизью; желтый глаз с прорезью зрачка прищурился, глядя на врага. Безголовый воин шагнул вперед.
— Сдохни, ксенос! — выкрикнул Сет.
Он врезался в тиранида плечом и на обратном замахе развернул меч, выпотрошив изрыгатель смерти. Из вспоротого брюха плеснула кислота, шипя на земле и разъедая керамит там, куда попали брызги.
Тварь умерла, но их осталось много. Их всегда было много. Сам верховный капеллан Асторат, Искупитель Потерянных и судья всех пораженных проклятием, объявил Сета оружием. И он исполнял эту роль с радостью. Он нажал на кнопку активации Обескровливающего, заводя его компактный мотор. Цепное лезвие провернулось, разбрызгивая кровь, которая иначе могла застрять между зубьев, и воин вновь принялся за предназначенное ему дело.
Шло время. Сет словно перестал осознавать себя. Его мир сузился до биения сдвоенных сердец, движений мышц, нарастающей ноющей боли в теле — и он продолжал сражаться.
Сет видел не больше, чем на сорок ярдов в любом направлении. Запросы приказов от воинов, размещенных в фортах, оставались без ответа. Его люди превратились в безумных дервишей-одиночек, утратив общий строй.
Вдруг в бою наступило затишье. Просто закончились враги. Он убил всех тиранидских воинов на сотню ярдов вокруг. Поблизости оставались лишь гаунты, шныряющие среди трупов своих кузенов побольше.
Сет зашагал вперед, вниз по склону, к группе своих воинов, сражающихся в отдалении от горы; он держал Обескровливающий наперевес, готовясь вновь подчиниться ритму убийства, но тираниды расступались перед ним, как вода. Жалкая горстка пуль-личинок разбрызгалась по его броне. Завидев Сета невредимым и не желая встречать его ярость, орда гаунтов развернулась, двигаясь сверхъестественно синхронно, и поспешила прочь. Воины, стоящие во второй линии атаки, шипели, рычали и не показывали спину, но они тоже отступали.
Как невыносимо ему хотелось броситься в бои, оставить здравый рассудок. Черная Ярость горячо пульсировала в голове и в груди, искушая обещаниями крови и смерти.
Сет закрыл глаза и быстро прошептал:
— Кровью я создан. Кровью я защищен.
Он не видел бушующую битву, но до него все еще доносились звуки — рявканье болтеров, крики братьев и чуждые скрипучие вопли тиранидов. Он должен был слышать это и обуздывать гнев. Если бы он отключил внешние сенсоры брони и позволил себе погрузиться в тишину, Сет знал — он потеряет контроль сразу же, как только включит их снова. Спокойствие следовало обретать перед лицом ярости, сказал он себе.