Шепот пробежал по толпе. Похоже, не так много воинов знали о неприязни Данте к Ангелам Вермилионовым.
— И вы откажетесь от своих практик? — спросил Данте. — От пролития крови невинных?
— Какой из орденов может утверждать, что их руки чисты от крови невинных? — ответил Фэн. — Все мы знаем о наших падших братьях. Ваша Башня Амарео хранит свои тайны. Чем кормят запертых в ней?
Данте предпочел обойти вопрос.
— Вы узаконили резню, — сказал он. — Рационально и безжалостно.
— Лишь желая избежать худших зверств, — возразил Фэн. — Наш орден — не единственный, кто так утоляет голод. Ценой потери немногих мы защищаем большинство.
Гневные крики отозвались на последнее заявление.
— Вы не в том положении, чтобы судить проступки других, когда ваши собственные деяния хорошо известны, — сказал Данте.
Фэн выглядел разочарованным.
— Мы наказаны за честность. Иные стали бы твоими врагами, а не умоляли бы о дружбе. Мы — те, кто явились сюда, — не одобряем принятые в нашем ордене практики. Под правлением Моара они стали еще более жестокими. Мы хотим лишь служить наилучшим образом. Мы встанем в авангарде битвы. Пусть смерть даст нам искупление.
Мгновение Данте молча смотрел на капитана.
— И вы искренни в своем желании воссоединения?
— Полностью.
— Тогда расскажи о вашем пути сюда.
— Нас вышло три роты, — сказал Фэн. — Мы, сто двенадцать — все, кто остался. Мы условились встретиться с братьями из Пятой роты на Данвине. Их капитан — мой близкий друг и разделяет мое мнение касательно Моара. Но мы не нашли там ни единого их знака, вместо этого нас встретили враги. Тираниды атаковали, и мы были вынуждены с боем уйти обратно в варп. Отойдя от тени, мы пытались отправить нашим братьям сообщения внутри варпа, надеясь, что они тоже смогли отбиться от роя. Мы установили краткий контакт, но в результате лишились двоих из троих астропатов из-за вызванного тенью безумия, поэтому вышли из варпа около Альдина и снова попытались установить связь. Там мы немедленно попали в засаду. Тираниды ждали нас, словно знали о нашем прибытии. Мы потеряли два крейсера, капитана Мальтаэна и большую часть Третьей роты. Их геносемя утрачено. Мы снова вынужденно отступили. В имматериуме мы наполовину ослепли. Тьма окутывает Астрономикан. Тень в варпе подступает к границам этой системы. Скорее всего, мы — последние, кто ответил на зов собирающегося войска. Левиафан идет.
По залу прокатилось бормотание.
— Это возможно, Альдин близко к Баалу, — заметил Беллерофон.
Данте сделал ему знак молчать.
— Мы полагали, это будет безопасно, — сказал Фэн. — Мы ошибались.
— Мы сожалеем о ваших потерях, — произнес Данте.
Фэн достойно принял соболезнования.
— Нам жаль, что мы не смогли привести больше братьев, господин. Если ты все же рассудишь против нас — мы с братьями могли бы сразиться с собравшимся здесь воинством. Но мы не станем. Решишь убить нас, мы не окажем сопротивления. Мы явились на Баал в час нужды. Отринешь ли ты на время ненависть к нашему ордену и примешь ли помощь?
Данте замешкался. Он стиснул края кафедры и опустил голову. Эрвин снова удивился: Данте легенда. Они не могут колебаться.
Данте резко вскинул голову. Свет блеснул на гневном лице Сангвиния.
— Поднимитесь, братья мои! — провозгласил Данте.
Ангелы Вермилионовые встали.
— Я принимаю условия вашей службы. Вы вправе сражаться рядом с нами, в память нашего прародителя. Сядьте же теперь. Пируйте. Вы заслуживаете отдых, прежде чем начнется настоящая битва.
— Мой господин! — запротестовал Ордамаил.
— Я принял решение, капеллан. Если бы сам Моар явился сюда, я отреагировал бы иначе. Но эти воины раскаиваются.
Рабы подошли к Ангелам Вермилионовым и отвели их к назначенным местам. Им подали еду и питье. Медики-люди и Сангвинарные жрецы из нескольких орденов направились помочь раненым. Технодесантники занялись их оборудованием.
На измученном лице Фэна отразилось облегчение:
— Благодарю, господин мой.
— Итак! — воззвал Данте. — Продолжим. Кто объявит следующим вызов?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПРИЗЫВ НЕВИННЫХ
Бронзовые двери с лязгом открылись, и Данте вышел на мраморный постамент гигантской статуи Сангвиния. Сангвинарная гвардия и рабы крови, выстроившиеся вдоль балюстрады, отдали честь. Командора встретило напряженное молчание затихшей толпы; ее дыхание казалось легким ветерком в неподвижном воздухе.