— Пусть Император наблюдает за вами и защитит вас. Пусть мы все обретем милосердие в Его свете.
Рабы крови, вооруженные и облаченные в тяжелые панцири, двинулись в толпу. Они расталкивали людей, разделяя население на части и направляя их прочь для дальнейшего распределения под бдительным взглядом космодесантников. Слабые кулаки стучали по их броне. Люди Баала кричали, плакали, стенали и причитали. Вопросы сыпались из тысяч ртов, сливаясь в общий вопль, на который невозможно было ответить.
— Отойдите назад! — прикрикнул Сангвинарный гвардеец. — Прочь от статуи Сангвиния. Отойдите!
Данте развернулся и зашагал назад, внутрь постамента. Там находился небольшой комплекс, о котором даже не подозревали мужчины и женщины, живущие над ним. Быстрый монорельс должен был доставить его к Крепости Крови на краю города, где уже ожидал «Громовой ястреб».
Первые выстрелы успели прогреметь, прежде чем бронзовые двери захлопнулись с последним стуком, отрезая крики паникующей толпы.
Кровавые Ангелы не церемонились в мобилизации населения. Сопротивление жестоко подавлялось, и вскоре камни площади заблестели от пролитой крови. Подобные сцены повторялись снова и снова на обеих лунах.
Данте ненавидел себя за это решение, но его продиктовала необходимость. Ополчение, несомненно, требовалось в обороне Баала, но дело было не только в этом. Чем больше человеческой биомассы он сможет убрать с каждой луны, тем выше у них шанс уцелеть. Надо заставить тиранидов атаковать непосредственно Аркс Ангеликум. Командор рассчитывал на это.
Но осознавать необходимость не означало смириться со способом исполнения решения. Ради выживания ордена командор уничтожил миры, а теперь так жестоко обращался с собственным народом. Миллиарды считали Данте героем, столетиями он отчаянно стремился быть достойным их любви. В этот момент он чувствовал себя предельно далеко от всякого героизма. Он предавал себя, исполняя долг.
Он ожесточил сердце. Впереди ожидало лишь худшее.
Высоко над комплексом, по которому шагал Данте, над площадью, где воины обернулись против тех, кого защищали, безмятежное лицо гигантской статуи Сангвиния смотрело в небеса, не ведая о насилии, творимом его именем.
Данте собрал совет на борту «Клинка возмездия». Магистры орденов прибывали из обоих миров, и их транспорты тянулись вереницами. Это было беспрецедентное предбоевое обсуждение. Во всей истории Империума немного насчитывалось совещаний командиров Космодесанта в таких количествах, к тому же связаных родством; даже на Баале подобные собрания проходили редко.
Они прибывали без торжественности, ибо время для хвастовства истекло. Космодесантники всегда оставались в первую очередь воинами, и хотя церемонии занимали место в их делах, когда доходило до битвы — они становились рассудительными и сосредоточенными. Они уже приняли решение повиноваться Данте. Ни многозначительных перешептываний в пустых коридорах, ни борьбы за власть, которой не получилось бы избежать в других военных силах Империума. Космодесантники являлись оружием, облаченным в людскую плоть.
Они добровольно отдались в распоряжение Данте.
Семнадцать магистров, их помощники и дюжина других офицеров, которые руководили контингентом орденов в отсутствие магистров, уселись в Зале Красного Совета на флагмане. Еще шестеро стояли за креслами в виде мерцающих гололитических призраков.
Их верность Сангвинию потрясала командора; он не питал иллюзий, прекрасно понимая — обращаясь к нему за предводительством, они видели не Данте, но незыблемый золотой лик примарха.
«Время движется по спирали, — подумал он в безмолвной молитве. — Мы живем в бледном отражении древних времен. Мы — лишь тень тебя и твоего легиона, Великий Ангел. Дай же мне через твою кровь силы не подвести тебя».
— Братья мои, — сказал Данте. — Время настало.
Он поднял руку; вокс-запись затрещала из скрытых динамиков.
— «…пье судьбы», доклад тридцать два, миссия… три-ноль-девять… докладывает сержант Каллисто.
Запись обрывалась, перебитая импульсами интерференции, но врагам не удалось полностью заглушить ее.
— Позиция Дернос-пять. — Запись зазвучала яснее. — Флот-улей Левиафан здесь. Скажите командору, что их миллионы… мы… невозможно подсчитать точно. — Издалека донеслись выстрелы, приказы усилить сигнал и активировать щиты. Запись прервалась, превратившись в шипение. Сквозь шум пробился писк сигналов. Когда голос Каллисто вернулся, его едва не заглушал грохот выстрелов. — …вступили в бой. Мы окружены, повторяю, мы не можем отступить, мы…