Мы сели в новенькую, чуть больше месяца назад купленную машину Юлия, – пятую модель только недавно запустили на конвейр ВАЗа, это была большая редкость.
Юлий работал заместителем директора в машиностроительном тресте, и его должность позволила ему купить эту машину одним из первых.
Мама села на переднее сиденье, а Артем и я оказались сзади.
– В каком классе-то? – наконец спросил он.
– В четвертом, – ответил я, – перешел в пятый, а ты?
– А я на первом, – ответил он.
– В первом? – не поверил я.
– На первом курсе института, – с нескрываемым раздражением произнес он.
Машина вырулила на улицу Падомю-бульвар и свернула на улицу Горького.
– Красиво, – сказал я, увидев панораму старого города, – как в кино!
– Послушай-ка, – тихо сказал Артем, – мои сказали, чтобы я занялся тобой…
– Отлично! Я не против…
– Я – против, – ответил Артем, – у меня свои дела, у тебя свои. Понял?
– Не понял, – обидевшись, ответил я.
– Послушай, я прошу, – изменив тон, сказал Артем.
Он запустил руку в задний карман брюк и достал немного мятую фотографию.
С нее на меня смотрела молодая и очень красивая девушка.
– Понял теперь? – подмигнул Артем. – У меня дела.
– Понял, – ответил я улыбнувшись…
1984. Август
Прошло четыре года. Мне исполнилось четырнадцать лет. После окончания восьмого класса полтора летних месяца я провел в Краснодарском крае в трудовом лагере, на прополке овощей и сборе черешни.
Несмотря на название – «Лагерь труда и отдыха», следует отметить, что последнего там как раз и не хватало.
Восьмичасовой рабочий день и шестидневная рабочая неделя, на мой взгляд, шли вразрез с трудовым законодательством в части использования труда несовершеннолетних.
А эпидемия дизентерии в лагере и брюшного тифа в соседней деревне не только расширили мои медицинские познания, но внесли разнообразие в рацион питания – в него были включены различные антибактериальные препараты.
Брюшной тиф, до этого вызывавший у меня ассоциации с гражданской войной и революцией, оказался нормальным явлением в южных районах Союза и в конце двадцатого века.
К счастью, ни я, ни мои одноклассники не заболели.
Вдобавок в последний момент к нашему отряду прикрепили второй – ребят из спортивной школы, ежедневные стычки с которыми редко завершались в нашу пользу.
Однако я получал истинное удовольствие от этой поездки.
Во-первых, нам удалось заработать немалые деньги, впервые в жизни, а во-вторых, со мной были мои друзья, рядом с которыми все неприятности казались пустяками.
В конце августа мои родители вместе, впервые за четыре года, отправлялись в отпуск, и мне был предоставлен выбор – поехать с ними или остаться в Москве, где, проявив самостоятельность, я должен был продержаться две недели на пятнадцать рублей.
И если бы они направлялись в любой другой город, кроме Риги, я непременно остался бы дома, но Рига – остров западного мира, готическая Европа, – навсегда завоевала мое сердце, и скоро под стук колес я ехал к Балтийскому морю.
Как и четыре года назад, нас встречал отец Артема Юлий на своих уже не совсем новых «жигулях». Он немного постарел, а вот его жена совершенно не изменилась.
Хозяйка большого дома, Ида была искренне рада нашему приезду, и ее огромная рижская квартира в старом доме навсегда останется в моей памяти как тихое спокойное место, где жило счастье.
Счастьем был и весь август восемьдесят четвертого года: поездки к морю, обеды и незабываемые вечера, которые всегда начинались с просмотра премьеры «ТАСС уполномочен заявить…» и завершались обсуждением фильма, «серьезными» разговорами.
Меня никогда не просили уйти при обсуждении тем, которые могли быть определены как пограничные, и только я сам, уходя в дальнюю комнату, погружался в мир книг, мрачные фантазии Эдгара Аллана По или непонятные рассуждения Кобо Абэ.
Я разместился в комнате Артема, хозяин которой оставил ее на два года.
Он угодил в армию только потому, что альтернативой было отчисление из института и, вероятнее всего, судимость.
Артем пытался перепродать кассетный магнитофон, который привез его знакомый моряк, вернувшийся из рейса. Конечно же, Артему не повезло в том, что именно его задержали сотрудники ОБХСС, хотя сотни рижских парней занимались этим, пользуясь возможностями портового города.
Так Артем и ушел в армию со второго курса Института инженеров гражданской авиации, который в дальнейшем он так и не окончил.