Когда мы оплатили счет, Мак сказал мне:
— Не беспокойся слишком много о своей матери. Элеанор всегда была в состоянии позаботиться о себе. Просто помни, что она нуждается в эмоциональной поддержке больше, чем в деньгах.
Он легонько похлопал меня по спине. Я знала, что его слова были правдой, но, к сожалению, эмоции не были моей сильной стороной.
— И, если мы хоть чем-то сможем помочь в ваших поисках, просто позвони. Я с радостью помогу.
— Договорились, — согласилась я.
— Удачной поездки, — пожелал им Билл, когда мы вышли на улицу. Он обнял меня за плечи и помахал им на прощание.
— Милая, — обратился он ко мне, проведя ладонью по моим волосам. — Плохие новости. Я должен вернуться в офис.
— Что? — спросила я, шокировано глядя на него. — Сегодня же вечер пятницы.
— Я знаю, это просто смешно. Мне очень жаль. В выходные я постараюсь загладить свою вину.
— Все в порядке, — ответила я, проведя рукой по его предплечью. — Я просто не хочу, чтобы ты сгорел на работе.
— Все окупится, как только мы приобретем наш новый дом. Подумать только: ты, я, тишина и покой… Это будет так чудесно, оставить позади шум и суету.
Я уже была готова возразить, но в последнею минуту передумала и смолчала. Я напомнила себе, что Билл много и тяжело работал и заслужил, чтобы его мечта о просторном доме в тихом, благоустроенном районе стала реальностью. Я понимала, что мне будет трудно приспособиться к такой жизни после пяти лет, проведенных в Чикаго, но, в конце концов, я это сделаю.
— Ты не против добраться до дома на метро? — спросил Билл и добавил: — Я могу быть поздно, поэтому не жди меня.
Я рано проснулась, но не стала будить Билла, дав ему возможность отоспаться. Он вернулся домой около двух часов ночи и я, нахмурившись, подумала о том, как много он работает. Одевшись в футболку и черные штаны из спандекса, я завязала волосы в высокий хвост. Как раз в тот момент, когда я схватила свои теннисные туфли, Билл перевернулся, что-то пробормотав во сне, и обнял мою подушку.
Я начала мой день с Мадонны и пошла вниз по улице, свернув сначала вправо, затем влево, и напевая «Папа не читай мне нотации». Прослушав несколько песен, я вынула наушники и вошла в ближайшее здание. Громкие звуки приюта для животных заполнили пространство вокруг меня: пронзительное мяуканье, лай и вой собак. С тех пор, как мы переехали с Биллом в этот район, я работала волонтером в приюте раза два в месяц, а, если мне удавалось выкроить время, то и чаще.
Пробираясь в глубь здания, я остановилась у клетки, стоящей на полу, и заглянула внутрь.
— О, ты у нас новичок, — проворковала я миниатюрной карамельно — черной собачонке.
Она, моргнув, посмотрела на меня, при этом оставаясь совершенно неподвижной.
— Не волнуйся, ты в хороших руках, — добавила я, и, выпрямившись, столкнулась нос к носу с Джоржем.
— Доброе утро, Лив.
— Привет, Джорж. Как дела?
Его улыбка сразу погасла. Я сама знала ответ. Работа в приюте для животных может быть очень разной: веселой, благодарной, тяжелой, приятной, но все же чаще, разрывающей сердце. Все же в приюты, в которых не практикуется усыпление животных, приходит намного больше волонтеров, чем в те, где такая практика существует. И в этом не были виноваты животные. Даже если они могли прожить лишь до конца недели, они также нуждались в тренировках, хорошем питании и любви.
— Ты дашь мне работу сегодня? Что у нас первым в списке?
— Эврика нуждается в прогулке, — сказал он, поморщившись. — Она была сверхактивной все утро, но никто еще не захотел погулять с ней.
Я рассмеялась.
— Вот почему я одела теннисные туфли, — произнесла я, приподняв ногу и демонстрируя, во что обута. — Приводи ее.
Услышав решительный стук четырех наборов когтей по бетону, я постаралась подготовиться.
Эврика влетела через дверь и, если бы не Джорж, натянувший поводок, практически бы сшибла меня.
— Она вся твоя, — сказал он, стараясь перекричать ее лай. Как только я взяла поводок, она подпрыгнула, лизнув мне лицо, а затем взволновано обнюхала мои туфли, постепенно поднимаясь по брюкам до моей промежности.
— Ладно, девочка, хватит, — рассмеялась я, отталкивая ее морду.
Я собрала весь свой энтузиазм и побежала с ней вниз по Лейкфронт Трей, время от времени отражая усердные попытки Эврики подарить мне французский поцелуй. Как только мы вышли на беговую дорожку, мы замедлились и я старалась держать ее как можно ближе к себе, пока мы обходили группки смеющихся детей, проносящихся мимо велосипедистов или других собаководов.