Дэвид ожидал меня внизу, расслабленно прислонившись к «Порше». На нем были джинсы, футболка и очки — авиаторы. За все время, что я его знала, никогда не видела его в подобной повседневной одежде. То есть, если не считать спортивных брюк. Я оттолкнула заманчивые воспоминания о его наряде с нашей «пижамной вечеринки».
— Посмотрите — ка на нас, — сказал он, когда я подошла. — Мы похожи на парочку школьников, прогуливающих в пятницу занятия в классе.
— Было бы неплохо, — ответила я, косясь на него снизу вверх. — Это очень весело звучит.
Когда он открыл для меня дверь, я скользнула в машину. Сиденье было низким, поэтому я одернула юбку, грозившую задраться.
— Ты голодна? — спросил Дэвид, когда мы оказались на дороге.
— Нет, я хотела бы быстрее покончить с этим, — ответила я.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
— Твой голос звучит так, будто тебе совсем нехорошо. — Он бросился на меня хмурый взгляд.
— Ты принимала лекарства?
— О, нет, это другое. На самом деле не так уж и сильно болит, — ответила я. Действительно все утро меня мучила головная боль, но она была меньшей из моих проблем.
— Что случилось?
— Ничего, — махнула я рукой.
— Расскажи мне, — подталкивал меня Дэвид, не обращая внимания на мой отказ. Такая тактика проходила с Биллом, но не с ним.
Я еще никому не ничего не рассказывала. Вздохнув, я отвернулась к окну. Можно было бы рассказать ему, что у меня случилось. Я могла поделиться с Дэвидом, зная, что он достаточно сильный, чтобы взять на себя часть моей боли.
— Близкий друг семьи скончался вчера ночью. Я узнала сегодня утром.
— Мне очень жаль, — произнес он, не отрывая глаз от дороги.
— Это был рак, — добавила я, рассматривая в окне проносящийся мимо пейзаж.
— Вы были очень близки?
Я смотрела вперед, едва сдерживая слезы. Прошло так много времени с тех пор, как я позволяла кому-то видеть мои слабости, даже Биллу. Временами он подстрекал меня, вынуждая поплакать, потому что отсутствие у меня эмоций беспокоило его. Если бы я расплакалась перед Дэвидом, это было бы несправедливо по отношению к моему мужу. Я ответила срывающимся голосом:
— Да, она была со мной, когда матери не было рядом.
— Ты расстроена. Это нормально.
Я взглянула на него, чувствуя, что пощипывание в носу отступает.
— Конечно. Почему это не должно быть нормальным?
— Я имел ввиду, что это нормально, поплакать. Я никому не скажу.
— Просто потому, что я не плачу, не означает, что я не скорблю, — ответила я тихо.
— Я знаю, — сказал Дэвид. — Знаю, какая ты храбрая. Мне очень жаль, что в такой день мы должны заниматься всем этим.
— Спасибо. — К моему удовольствию он слегка вздрогнул, когда я коснулась его руки. — Ты тоже был очень храбрым.
Он непринужденно посмотрел на меня и выдал:
— Я не собираюсь плакать, если это то, чего ты ожидаешь.
Мне захотелось рассмеяться.
— Нет, конечно. Но дай знать, если это произойдет, ладно?
Купер встретил нас в приемной.
— Хорошая новость состоит в том, что Альварез номер два находится под стражей за нарушение условий его условно — досрочного освобождения. Мало того, что с ним было оружие, но также было изъято достаточное количество кокса. Тупица. Так как он уголовник, все стало еще хуже. — Он перевел взгляд с меня на Дэвида. — Мне по-прежнему нужно от вас заявление, которое вы можете написать вместе или отдельно. Но между нами, он, вероятно, пойдет на сделку с полицией с признанием вины.
Впервые я задалась вопросом, необходимо ли мне присутствие Билла, но что-то в Купере заставляло меня довериться ему. К тому же я знала от мужа, что заявление не представляет опасности, пока ты ни в чем не виноват.
— Я готова, — решилась я.
— Я предпочел бы написать одно заявление, — сказал Дэвид.
— Это решать мисс Жермен, — ответил Купер, и они оба повернулись ко мне. Я согласилась, и мы с Дэвидом последовали за Купером в его кабинет, где он налил каждому из нас по стакану воды.
Купер включил диктофон, дав нам понять, что он будет записывать наше заявление.
— Свидетельские показания Оливии Жермен и Лукаса Дилана, происшествие с участием Марка Б. Альвареза, семнадцатого мая, — сказал он в диктофон. Семнадцатое мая? Практически мое день рождение, о котором я совершенно забыла. Думаю, что и другие забыли, так как никто не упоминал об этом.
— Итак, мисс Жермен, — начал он.
— Оливия, пожалуйста, — поправила я.
— Хорошо, Оливия. Можете вы мне подробно рассказать, что произошло?