Сундук на корабле втащили в каюту господ.
— Ингвар, нам теперь даже не пройти к койке! — ахнула Ксения.
— Но ласточка, если парня увидит капитан или матросы, то вскоре о нём будут знать служители. Неужели ты думаешь, что они не будут опрашивать ушедшие в этот день корабли?
— Думать-то я думала, но надеялась, что найдётся другое местечко, — буркнула Ксения.
— Нет, милая, а тебе придётся делать вид, что в сундуке лежат драгоценности вместе с шикарными нарядами, поэтому ты велела затащить его к себе.
— Нет, милый, я сделаю вид, что мне тесно на этой доске спать, а сундук подходит по размерам, как ещё одно спальное место.
Ингвар рассмеялся и, приоткрыв крышку, произнёс.
— Вы слышали? Придётся спать вам в сундуке, а мне сверху. Миледи откушала слишком много пирожков, закусила их мясной нарезкой, придавила лепёшками с начинкой, а ещё впрок выпила местного национального напитка.
Лекарь округлил глаза. Ксения надулась. Она готовилась к морской болезни, поэтому решила наесться до отвала. Все равно выворачивать будет, так пусть уж будет чем. Из-за излишеств всю дорогу до корабля она застенчиво прикрывала рот рукой, так как многое лезло обратно, чем веселила своего мужа. Одна радость, у Фреда готовили очень вкусно.
Переправа превзошла все самые мрачные ожидания. Скорлупку под названием корабль мотало, подкидывало, качало и вместо запланированных пары дней, взбивало мучеников в застенках ковчега целых три дня. Святым человеком сошёл с корабля лекарь. Он с первых минут плавания облегчал состояние миледи, но его усердия хватало на несколько часов, и уберечь от синяков её он не мог.
«Какое счастье», — думала леди, — что она не согласилась отправляться с Арманом через океан. А Ингвар готов был на руках носить спасённого парня, лишь бы он помогал Ксении.
Как путешественники сходили на землю, наблюдали все бездельники побережья. Северяне ссыпались горохом с корабля и целовали грязь под ногами, радуясь возвращению домой. Ксения, оставшись без поддержки мужа, плюхнулась, от того, что земля качалась, и удержаться не было сил. Господин Лерон упал на всякий случай со всеми, предположив, что необходимо соответствовать обряду. Жизнь научила его и вино в огонь плескать, и фасолинку на стол откладывать… да мало ли у кого какие поверья, ему не сложно, если даже наизнатнейшая леди соблюдает традиции и припала к земле.
Суета, разгрузка, погрузка. Ксения думала, что пути осталось день-два, однако же у Ингвара понятие прибыть домой оказалось более растяжимое. В пути им быть ещё около месяца. Девушка даже не нашлась, что сказать. Вот император-то, наверное, доволен, когда узнал в какие дали, она добровольно отправилась. Ингвар молчал и смотрел глазами побитой собаки.
— У нас горы, красиво. Не так как у вас, более суровая природа, но тебе любовь моя понравится.
Ксения кивнула. А что она могла сказать?
— Надеюсь, полярной ночи у вас нет?
— Если углубиться дальше, то можно наблюдать, — воодушевился муж.
Девушка нахмурилась.
— Извини, я пошутил. Хотелось взбодрить тебя. Мы будем проезжать по красивейшим местам. Недалеко от места, где я живу, есть огромное озеро, оно как море. Не грусти любимая, наш путь тяжел из-за большого количества вещей, если бы мы были налегке, то двигались бы быстрее.
— Может нам разделиться с грузом? Ингвар, я устала, да и холодно становится ползти по дорогам.
— Как скажешь радость моя, только не печалься, — держа жену за ладошки и заглядывая в глаза, воин успокаивал её.
— А как вы господин Лерон, не передумали? — спросила Ксения лекаря, на что молодой человек пожал плечами.
— Съезжу, посмотрю, понравится, останусь лет на десять.
— Насколько я понимаю, мы задержимся здесь на денёк, — спросила леди у мужа и, получив подтверждение, продолжила, — дайте весточку господину Фиделю, что вы со мной. Я сегодня тоже напишу несколько писем, и мы их вместе передадим.
После Ксения обговорила с мужем, когда и как она может посылать почту. А за молодого лекаря она теперь считала себя ответственной, узнав, что он племянник её врача в имении. Зная, как господин Фидель ответственно относится к своим подопечным, она уже не сомневалась, откуда такие благородные порывы у парня.
И снова дорога. Телеги остались позади, но без кареты Ксения долго продвигаться не смогла. Не только усталость, а казалось, она растрясла все внутренние органы. Пришлось брать пару дней на отдых. Лерон настаивал на большем, но Ксения перебралась в карету и, обложившись подушками, изнывала, дурела и от души ненавидела путешествия. Под конец пути она, окидывая всех мученическим взглядом, вылезала и, согнув руки в локтях, шла пешком. Сначала над ней подшучивали, она отставала, рядом ехал муж, с тревогой поглядывая на неё. В первый день она с отдыхом прошла около трёх часов, на следующий столько же, а потом четыре, пять и вот уже она шесть часов в день шагает ни на кого не обращая внимания. С перерывами, но бодренько, с приличной скоростью и готова даже дольше шагать, но сложно соотнести свою ходьбу с каретой и движением спутников. В конце концов, по её скромным расчётам, лошадь хоть и движется быстрее, но за один день проходит около пятидесяти километров, а она за шесть часов прошла тридцать. Налегке конечно, но можно и гордиться собой. Внутри болеть всё перестало, застоявшийся жирок разошёлся, да и вокруг всё стало казаться красивее.