«Несколько лет, и я выцвету здесь так же как она», ужаснулась Ксения.
— За возвращение моего сына, нашу надежду, — объявила тактичная свекровь, не обращая внимания, как поморщился на «троне» старший сын.
— За всех воинов, прославлявших наш Север в чужих землях!
Выпили, поели.
Ксения сидела рядом с мужем, который отказался садиться, пока не принесут ещё один стул с резной спинкой для жены.
«Боже, как мелко, сударыня», развлекала себя Ксюша мыслями. А народ всё находил повод выпить, закусить, да снова выпить. Нашёлся музыкант и с чувством начал мучить инструмент. Девушка дёрнулась от резких звуков.
— Что, не нравится наше застолье, — начал сольное выступление один из сидящих недалеко от правящего стола мужчина.
«Ну всё, настрой хозяйки известен, травля началась», мелькнула мысль и тут же Ксения улыбнулась.
— Песня за столом, подарок всем, — громко ответила девушка.
— Так может, уважите нас, чужеземка? — послышался голос чуть издалека.
Ингвар сощурил глаз и согнул ложку. Он явно запоминал горлопанов, старающихся задеть его жену, которую мать при всех не признала. Ксении было приятно его беспокойство, но перекладывать проблему налаживания отношений на него она не собиралась.
— Отчего же не уважить? Воины вернулись домой, это ли не праздник? Давайте ваш инструмент.
Девушке вручили лютню. Ей пришлось потратить время, чтобы настроить её и под нетерпеливые выкрики она начала наигрывать простенькую мелодию, запомнившуюся ещё с университета. «Хава Нагила», её играли все новички, заводная и лёгкая.
Застолье затихло и не отрывало глаз от девушки, настолько необычна была мелодия. А Ксения, привыкнув к поданному инструменту, попробовала цыганочку, и совсем освоившись, перешла к любимой песне «Чёрное-белое».
Кто ошибётся, кто угадает,
Разное счастье нам выпадает,
Часто простое, кажется вздорным,
Чёрное белым, белое чёрном.
Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает,
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
Я привыкаю, я тебе рада,
Ты не узнаешь, да и не надо,
Ты не узнаешь и не поможешь,
Что не сложилось, вместе не сложишь,
Что не сложилось, вместе не сложишь.
Счастье такая трудная штука,
То дальнозорко, то близоруко,
Часто простое кажется вздорным,
Чёрное белым, белое черным. (Прим. авт. слова Танич. М., музыка Колмановский Э.)
Мелодию удавалось лишь наигрывать, но слова и голос создавали настроение. Ксения увлеклась и не увидела, как потемнел лицом Ингвар, когда она пропела строчку: «что не сложилось, вместе не сложишь». Сколько лет живёт она в этом мире, всё забывает, что каждая песня не столько искусство, сколько должна быть по делу, с намёком.
Девушка давала себе отдых, наигрывала что-нибудь простое, но выразительное, типа «В лесу родилась елочка» или аккорды из звёздных воинов, а потом снова пела. Голос у неё большой силы не имел, но был приятным, проникающим в душу. Вскоре она отложила лютню и Алрик, зычно прекращая уговоры, дал команду танцевать.
Ксения очаровала собой практически всех. Спокойная, трогательно-нежная, приветливая с яркой, по понятиям северян, внешностью. А людей, умеющих петь, всегда любили, во все времена, тем более девушек. С одной стороны леди приобрела множество сторонников в досужих пересудах, с другой стороны, каждое её достижение злило свекровь, распаляло неожиданный огонь в душе Алрика и делало врагом свояченицу.
Ингвар сидел за столом, чуть отодвинувшись от Ксении, давая ей простор, и сердце его разрывалось от любви к жене, от горьких слов, что услышал и на себя примерил. Он отмечал, что мать злится, что брат не отрывает глаз от Ксюши, как молодняк на неё смотрит с восхищением. Даже Харн и тот украдкой поглядывает, зная ревность командира, а слушает так, как никого и никогда.
Слишком быстро сошла первая радость от возвращения домой. Ждал, стремился, спешил и словно перегорел. Дом стал тёмным, неуютным, мать понять не хочет, что её планы по восстановлению их владения бестолковые, устаревшие. Не вернуть былого величия взяв в жёны обеспеченную жену. Алрик, ранее задорный, весёлый, сидит квёлый, правда только до тех пор, пока его ласточку не увидел. Ингвар еле дождался, когда можно будет уйти и жену увести, а в выделенных покоях сел на кровать, обнял Ксеню, уткнувшись ей в живот головой.
— Ксюшенька, я об одном прошу, не оставляй меня, — тихо произнёс он.