А сейчас, двадцать лет спустя, меня, наконец, настигла истина. Глупое маленькое чудовище, я оказалась слепым воплощением предательства. Внезапно я вообще лишилась имени. Безымянная среди безымянных, я даже не знаю имени испанца1*.
Предательство детской реальности превратило тело девочки в полновластного тирана; все ее способности оказались у него в подчинении.
Темная мать - зловещая мать - оказывает серьезное сопротивление выявляющему ложь свету. Пробужденная навстречу духовному свету природа или не соприкасается с душой вовсе, или слепо защищает ее от неимоверной боли. Задача заключается в том, чтобы раскрыть предательство доверия, которое привело к разрыву тела и эго-сознания.
В сновидениях зловещая мать может появляться в образе погруженного в болото полусонного крокодила; при этом огромная самопоглощающаяся энергия сосредоточена в инерции, она прямолинейна и до крайности бездуховна. Она вызывает у сновидца непрерывную усталость. Она может возникать в сновидениях в любое время, однако на поздних стадиях анализа в рассказе сновидца появляются неопределенные понятия, свидетельствующие о том, что перед открытием духовного зрения придется окунуться в глубины психики.
Иными словами, прежде чем дух прочно займет свою обитель, следует освободить растущую жизненную силу в самой глубокой чакре, открытой всем земным энергиям.
Именно здесь зависимость может стать королевской дорогой к бессознательному. Когда эта дорога может время от времени теряться на скотном дворе, зависимость может проявиться вновь в стойле с лежащим в яслях божественным младенцем, и тогда мудреца будет очень трудно отличить от скотины. Опасность повторного отката в зависимость заставляет вышедших из нее людей все время быть начеку, теперь уже в полной мере осознавая, что зависимость принесла им страдания, что она принудила их воссоединиться со своим телом на очень глубоком уровне под воздействием любви Софии, излучение которой они чувствуют всю жизнь. На таком уровне сознания они оказываются в состоянии извлечь силу Самости, чтобы постепенно, шаг за шагом, обратиться к самой мрачной стороне своей зависимости.
Способность к извлечению божественной силы нашла свое исключительное выражение в учении Ислама относительно Судного дня. Согласно этой традиции, Фатима, дочь Магомета, в этот день снимет свою чадру, как только перейдет мост Сират. Этот мост представляет собой грань, острее лезвия меча и тоньше человеческого волоса. Он соединяет Землю и Небо. Под ним слышится тяжкое дыхание Преисподней. Снятие чадры Фатимой символизирует в Исламе появление осознающей себя женственности, соединяющей правоверных с Аллахом через пророка его Магомета. Этот апокалиптический союз, подобный описанному в Книге Откровения Иоанна Богослова, представляет собой союз жениха и невесты.
Фатима, в качестве снявшей чадру невесты, вступившая в союз с божественным, становится неким аналогом образу Христа, который в притче о своем возвращении описан в образе невесты, которая приходит в полночь к мудрым девам, чтобы при свете лампад отвести их в царские брачные покои. Неразумные же девы…
…взявши светильники свои, не взяли с собою масла… Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились.
В этих ярких образах жениха и невесты неявно заложено состояние зависимого человека, шаг за шагом направляемого Самостью. Раскрывшаяся София, или Премудрость, видится переходящей через опасный мост Сират, который соединит ее с объектом желания, тогда как лежащая под мостом пропасть, наполненная ложными устремлениями, ждет лишь одного неверного шага.
Очень существенным в лечении зависимости оказывается подчинение власти, превышающей власть эго, которой эго научилось доверять, преодолев перенесенное в детстве предательство. С возрастанием доверия увеличивается сознательная связь между телом и эго; обостряется чувствительность к психической и физиологической отраве, и тело обретает способность к самоочищению. По выражению одной женщины, «Самость постоянно выталкивает наверх всю предысторию». Другая женщина выразилась так: «Прежде я могла съесть дюжину банок ореховой пасты. Теперь мой желудок начинает протестовать, если я съедаю одну». Третья ворвалась в мой кабинет и, смеясь, заявила, что должна стать совершенно сознательной, потому что раньше она могла выпить лошадиную дозу алкоголя, а теперь ее тело реагирует даже па один глоток. Концентрация, необходимая для поддержания напряжения, нашла отражение в следующем выражении пациентки: «Здесь речь идет не об обжорстве шоколадом. Моя привязанная к столбу душа корчится в пламени. Я думала, что боролась с недостаточной силой воли. Теперь считаю, что борюсь с силами и установками, которые открыто пытались погубить мою душу. Я не могу приложить достаточно усилий, чтобы хотя бы час быть в форме».
Эти женщины в сочетании с анализом проделали большую работу по установлению связи между душой и телом, продолжавшуюся более пяти лет, и подошли к восприятию своей зависимости как пути, указанного им Самостью и ведущего к пониманию и переживанию перевоплощения. На первой стадии самым болезненным обстоятельством, с которым им пришлось столкнуться, оказалось такое: чем глубже они уходили в работу с телом, тем больше у них обострялось ощущение покинутости и тем сильнее их тянуло к сохранению существовавшей зависимости. Если же им удавалось удержаться от этого магнитного притяжения, они ощущали, как их тело превращалось в раздувшегося тирана. Каждому оказавшемуся между ним и райским молоком, предстояла символическая смерть. Выдержав это напряжение, они достигли самого ядра травмы: тело превращалось в тирана, так как находилось под волшебным заклятием, неподвластным законам эго-сознания. Независимо от того, на чем именно держалась власть родительских образов - на великодушии или насилии, - тело ребенка считалось объектом, который следовало наполнить или опустошить, наказать или сделать предметом игры.
Родители могут торжествовать над ребенком победу, но, в конечном счете, нет никакого триумфа в том, чтобы взять верх силой, даже если эта сила искусно замаскирована. Доминирование есть доминирование, и тело, которое подверглось насилию, крепко-накрепко усвоило его уроки. Оно превращается в покинутого властелина, лишенного внешнего воздействия любви. Находясь в уединении, оно находит компенсацию, впадая в одержимость, цепляясь за людей или объекты, наделяя их волшебной силой. Попадая от этих талисманов в зависимость ради обретения любого жизненного смысла, тело ужесточает свои требования, чтобы ими овладеть и взять их под свой контроль, стремясь как можно дольше продлить эту фантасмагорию, в которую само больше не верит.
Я не вижу смысла в том, чтобы заставлять родителей чувствовать себя виноватыми. Все мы являемся продуктами нашей современной культуры, одобряющей конкуренцию и стремление к власти. Мы с испугом осознаем, что представляет собой сосредоточенная в теле любовь. Мы путаем ее с сексуальностью и половым влечением. Однако истинная любовь пронизывает каждую клетку нашего тела. Она сразу распознается животными, детьми и даже некоторыми взрослыми, которые или родились вместе с ней, или обрели се через страдания и подчинение. Тонкая позолота вины не может скрыть лежащей в ее основе покинутости. Наша задача заключается в том, чтобы изменить психодинамику.
Переполняющее человека ощущение покинутости, заставляющее страдать множество людей, уходит своими корнями не в покинутость ребенка родителями, а в одиночество детской души. Проецируя на ребенка его искусственный образ, родители тем самым уничтожают реального ребенка, который вынужден уйти в глубины своей психики, покинутый не только родителями, но и лишенный самоощущения. Именно из этого широко распространенного насилия возникает чувство стыда, связанное с каким-то неизвестным ребенку проступком, за который он чувствует себя виноватым. Сны, в которых совершается убийство или появляется лежащий изувеченный труп, говорят о предательстве, которое распространилось и на взрослого человека. Например, когда над отношениями нависает угроза опасности, взрослый человек снова бросает оставшегося под спудом ребенка, который остается невероятно честным; затем персона все-таки отходит на второй план, стараясь любой ценой сохранить отношения. Существуют два уровня вины: «Я виноват в том, что я такой, какой есть», и на более глубоком уровне: «Я предал самого себя»..