- Твою мать, как не вовремя!
Рухнув в траншею, едва не подстреленный в спину, я выхватил штык и несколькими резкими ударами добил упавшего противника, а затем затаился – пули красноармейцев заставили меня вжаться в укрытие.
- Ёлки зелёные, мне не удастся так легко войти в Горсовет. Что же делать?
Руки, шарившие по поверхности бруствера, ощупали до боли знакомую рукоять. Пулемёт «Максим»!Вот это чудо! Схватившись за ручку и приподнявшись, я припал к пулемёту, и, молясь, чтобы пулемёт оказался заряженным, вдавил спусковой механизм.
До боли знакомый стрекот пронзил тишину мёртвого города. Под градом пуль сразу полегли семь красноармейцев. Переведя огонь влево, я скосил очередью ещё троих. Резко вывернув ствол вправо, выпалил прямо в пространство перед постаментом. Горячая струя пламени высилась над стволом. Под шквальным огнём «Максима» полегли и все оставшиеся красноармейцы. Несколько успели перезарядить свои «трёхлинейки», но рой жужжащих пуль положил им конец.
Площадь опустела. Я, наконец, отпустил руки с пулемёта. «Максим» склонен к быстрому перегреву. Из ствола вырвался тонкий серый дымок. Я облегчённо вздохнул.
- Чтож, хорошо,что этот пулемёт оказался боеспособным.
Высунувшись из бруствера, я оглядел поле брани. В этот момент из-за постамента вынырнул последний, чудом выживший красноармеец и выпалил из своей винтовки. Пуля прошла вскользь с левым запястьем, слегка поцарапав его.
- Чёрт! – выкрикнул я и, схватив СВТ-40 убитого политрука,оттянул затвор и, положив ствол на бруствер, выстрелил в ответ. Пуля пронзила красноармейца, и он рухнул на землю.
Я понял, что дело плохо. Услышал стрекот лопастей, который вновь приближался, а также заметил, что аэростат,видневшийся вдали за домами, пришёл в движение.
- Чёрт, они поняли, что я здесь, они летят сюда. Быстрее в Горсовет, пока не поздно.
Самозарядку пришлось бросить. Пытаясь остановить кровь, вытекающую из разорванного пулей рукава, я поспешил в здание Горсовета.
8. Горсовет
Зайдя в здание, я прислонился к внутренней колонне, стоящей совсем рядом с входными дверями. Прежде всего, я закатал рукав кителя, изучил рану. Это оказался совсем неглубокий порез, кровь почти перестала течь.
- Ну и хорошо! Беспокоиться не о чем.
Однако поводы для беспокойства всё же были. У меня остался «Маузер» всего с одним патроном, что сводило к нулю любое столкновение с противником. Но я пока не унывал. Стоило осмотреть помещение.
В здании Горсовета я был не раз. Внутренняя обстановка выглядела весьма солидной: красные ковровые дорожки, широкая мраморная лестница. В вестибюле стоял мраморный бюст Ленина с надписью под слепком: «Пролетариат – наиболее прогрессивный класс развитого коммунизма».За стойкой не было никого. Вестибюль был опустевшим.
- Эй, есть здесь кто-нибудь? - крикнул я, и мой слегка осипший голос громко разнёсся по всему коридору, - Товарищи, я не безумец! Мне нужна ваша помощь.
Ответа никакого не последовало. Ну что же, в любом случае, стоило осмотреть всё здание.
Справа от стойки справочной располагалась дверь в бухгалтерию и типографию. Я осмотрел все помещения в этом крыле, но никого не обнаружил. В типографии я нашёл лишь кучу разбросанных листовок со странным текстом: «Да здравствует Великое Преобразование! Да здравствует Коммунизм! Да здравствует Союз Советских Социалистических Республик!».
Я прошёл далее. Слева от вестибюля располагались различные кабинеты: отдел Аграрного обеспечения, отдел Занятости, Комитет по защите прав участников Великой Отечественной Войны и так далее. В каждом из отделов я побывал, но ничего не обнаружил. Создавалось такое впечатление, что все работники Горсовета просто испарились.
- Но не просто так ведь красноармейские патрули охраняют это место? Стоит заглянуть на второй этаж!
Поднявшись по красивой лестнице, я увидел огромный портрет товарища Сталина в золотой рамке. Пройдя мимо, я подошёл к ближайшей двери и попробовал схватиться за ручку, чтобы открыть. Безрезультатно. Двойные двери, ведущие к администрации, были закрыты, а вот дверь рядом с ней была чуть приоткрыта.Я заглянул туда.
Маленькая комнатка была похожа на небольшую кладовую. Здесь хранились большие картонные коробки, судя по всему, с документацией. Все они были тщательно запаяны и упакованы.
- Может мне поискать ответ о случившимся здесь?
Я слегка нагнулся над коробками и тут же повалился на них. Крепкий удар в спину – и я уже лежу лицом вниз. Под рёбра мне заехал крепкий кирзовый сапог – и я вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.
- Товарищи, я норм… - но договорить не успел, очередной сокрушительный удар чуть не заставил мою голову расколоться на две половинки.
Их, судя по всему было несколько. Они методично избивали меня ногами, не давая мне подняться.
- Вот и всё, добегался старший лейтенант Серов. На этот раз не выкрутиться!
Из-за спины вытянули заветный «Маузер», и я понял, что теперь даже застрелиться не сумею. Очередной удар, судя по всему прикладом – ипотерял сознание.
***
В аудитории было очень душно. Май 1940 года. Унылая лекция о селекции. Наш мрачный биолог Иннокентий Яковлевич рассказывает о влиянии различных организмов на окружающую среду. Я сижу на последней парте и мне скучно до жути. Я – лучший студент на потоке, биология даётся мне легко. Вместо лекции, я рассуждаю. Делаю рисунки механизмов в своей тетради. Всё, как я вижу.
- Почему, почему при таком слаженном строении организма, гармонично поставленном смешении различных молекул, аминокислот и прочих химических элементов человек несовершенен? Почему столь разветвлённая структура мозга не позволяет ему сосредоточиться на одной поставленной ему задаче? Что мешает ему сконцентрироваться?
Я думал, задумчиво чиркая свой рисунок. Для того, чтобы человек служил своей цели, в нём следует подавить все психологические факторы. Страх, неуверенность в себе, нежелание брать на себя ответственность. Но как подавить? Искусственно? Возможно ли это?
Оторвавшись от своих бумаг, я посмотрел на дубовый стол, по которому неспешно прогуливалась муха. Муха неспешно шла по дубовой поверхности и время от времени останавливалась, чтобы почистить свои крылышки. Я улыбнулся. В мухе, как и в любом другом животном, отсутствует разум. Они управляются исключительно своими рефлексами. Стоп, а это интересно! Неужели разум, вернее то, что делает нас разумными существами и делает нас несовершенными? Но, как я уже подумывал, разум не стоит уничтожать. Его самые худшие стороны надо подавить, да так, чтобы осталось лишь то, для чего он служит человечеству. Врач лечит, учитель учит, солдат воюет. Вот в этом и заключается смысл моей идеи.
- Лекция закончена, - слышу я откуда-то издалека и как будто просыпаюсь. Начинаю приходить в себя.
***
Я открыл глаза. Всё ещё находился в маленькой каморке со старыми документами. Схватившись за лоб, я отнял руку, почувствовав на ней кровь.
- Я всё ещё жив.
Поднявшись с трудом, я ощутил, как сильно кружится голова. По всей видимости, сотрясение. Жутко болели бока, рёбра – измордовали меня знатно. Не хотелось бы мне сейчас видеть себя в зеркало.
- А где же те, кто напал на меня?
Я распахнул дверь и увидел, как перед двойными дверями стоит солдат. Стоит по стойке смирно, в новенькой гимнастёрке, штанах, кирзовых сапогах. В руках ППШ. Лицо, изможденное, глаза такие же безумные, как и у остальных, кого я встречал. И вроде смотрит на меня, но всё равно – как будто в сторону. Я стоял прямо перед ним, и ему стоило лишь повернуть ствол своего автомата,чтобы нашпиговать меня пулями. Но он стоял, не двигаясь.
- Рядовой, ты меня слышишь? – обратился к нему я, но он даже не шелохнулся.