- Нужно бежать!
Я бросился вперёд, расталкивая ошеломлённых колхозников. Курицы пронзительно заквохтали и понеслись за мной. Колхозники обступили птиц, но курицы легко разбросали их в разные стороны. Оглянувшись, я увидел, как курица махнула крылом в сторону напавшей на неё колхозницы, аследующую секунду женщина выронила серп и упала навзничь, разбрызгивая кровь из рассеченного крылом горла.
- Ёлки зелёные, что же это за курицы такие?
Меня сбил с ног рабочий. Повалив меня на землю, он попытался проткнуть меня вилами, но я перекатился и кривые ржавые зубья вонзились в мягкую глину, где я был секунду назад. Оттолкнув мужика ногами, я встал на одно колено, и тут раздался ужасный треск: разбрасывая разбитые доски от стенки кухни, на площадку выбрался толстый мясник, которого я встретил внутри помещения. Увидев меня, он понёсся мне навстречу, размахивая своим внушительным тесаком. С другой стороны, ко мне спешила курица, звонко щёлкая клювом.
- Проклятье! Они не дают мне передышки!
Я обернулся. Ружьё лежалона расстоянии десяти шагов от меня. Спотыкаясь, я бросился к нему, но тут я почувствовал сильный удар в спину и подлетел, по крайней мере, метров на пять. Упав, я ощутил сильную боль в рёбрах – похоже, сломал или потянул. Услышал пронзительный вопль курицы и обернулся. Мясник, схватив громадную птицу за шею одной рукой, с наслаждением выворачивал её, держа на своём весу тесак для удара.
- А он знает, как с ними управляться!
Короткий взмах тесака, глухой удар – и омерзительная голова курицы-переростка лежала на земле. Я понял, что пока мясник занят курицей, это был мой шанс добраться до берданки. И я пополз, работая ногами и руками. Вот и она. Я схватился за рифлёный приклад, но тут, услышав неодобрительный возглас над собой, перекатился влево. Тут же на моё место упал ещё один рабочий, пытаясь разбить мне голову лопатой. Опираясьна одно колено, я стукнул прикладом по затылку противника и разломил стволы.
- Быстрее! Он приближается!
Мясник был уже близко, тесак безумно плясал в его жирной руке. Непослушные пальцы пытались всунуть в ствол заряд дроби. Есть! Я взвёл курок, и тут жирдяй ударил тесаком. Раздался противный скрежет по металлу, и я почувствовал острую боль в ладони. Но, тем не менее, я спустил курок, выпустив град дроби в живот мясника. Толстяк выронил тесак и с недоумением посмотрел на развороченный пулей живот, из которого вываливались его же внутренности. Кое-как встав на ноги, я быстро перезарядил оба ствола и взвёл курки. Две другие курицы до смерти заклёвывали одного из колхозников, а рядом валялись истерзанные тела его товарищей. Струйка крови капала с моей порезанной ладони: задело тесаком мясника, который стоял с развороченным животом передо мной и буравил меня взглядом, полным неподдельного ужаса. Раздался противный крик курицы, и я, прикончив толстяка выстрелом, выпалил в несущуюся прямо на меня курицу. Заряд не остановил птицу-переростка,и я вовремя успел перекатиться от неё в сторону. На ходу перезаряжая берданку, я поспешил найти укрытие от этих безумных бройлеров. На бегу вбежав в какой-то амбар, я закрыл обе двери, и тут же в них с громким кудахтаньем врезались обе курицы. Я отскочил от дверей, едва не упав на дощатый пол. Оглядевшись, я увидел приставную лестницу на настил вверху, под чердаком. Взобравшись по ней, я заметил небольшое окно, закрытое на ставни.
- Если что, я смогу выбраться из амбара.
Кирзовый сапог коснулся какой-то бутылки, и та тихо зазвенела. Наклонившись, я взял её в руки и, как следует, рассмотрел. Это была грязная пивная бутылка с мутной густой жидкостью, наполненной на две трети от всей бутылки. Горлышко бутылки было заткнуто какой-то хлопковой мешковиной, пропитавшейся керосином. Это же Коктейль Молотова, зажигательная бомба. Такие мы использовали в 41, против фрицевских Панцеров. И, надо сказать, весьма удачно.Если эта штука раньше способна была остановить танк, то взбесившуюся курицу – и подавно.
Я схватил бутылку и зажал её в руке. Осталось только открыть ставни, зажечь мешковину.… В этом и заключалась проблема – зажигать её было нечем. Пошарив по полу, я двинулся к старому дощатому верстаку, непонятно зачем стоящему справа у ставен. Сунув руку под рабочую область, я смог достать оттуда коробок спичек. Распахнув ставни, я увидел, как в амбар, отчаянно визжа, пытаются пробраться злобные курицы.
Мешковина загорелась на удивление легко. Дав разгореться старому хлопку, я сбросил бомбу вниз, на беснующихся птичек. Вспышка ослепительного пламени бросилась мне в глаза, и я отвернулся. Раздался пронзительный визг куриц, и я носом почуял запах подгоревшей курятины. Выглянув из окна, я увидел, как чёрные, обгоревшие силуэты куриц корчатся на земле в предсмертных конвульсиях, а бензиновое пламя жадно пожирает их плоть. Я присел на чердаке, зажав кровоточащую ладонь. Надо было теперь унять кровь.
- Хорошо, что хоть руку не отрезали.
Рядом со стогом сена я нашёл более-менее чистый кусок мешковины и наскоро обмотал повреждённую руку.
-Это уж лучше, чем ничего!
Встав с пола, я проверил берданку.
- Всего два последних патрона! Ёлки, очень плохо, учитывая гостеприимство здешних товарищей!
Замкнув стволы, я спустился вниз. Двери, покосившиеся после нашествия куриц, я сумел легко открыть. Я вновь выбрался на площадь, вдыхая запах жареной курицы. Обитатели колхоза либо все обрели покой, либо решили больше не беспокоить чужаков, ибо больше мне навстречу никто не выбежал. Повсюду валялись изувеченные тела неприятелей. Подойдя к чекисту, который свалился с башни, я поднял его грузное тело носком сапога и перевернул на спину. Как я и ожидал, под ним лежал его «Маузер».Нагнувшись за пистолетом, я ощутил резкую боль в пояснице: сломанное ребро дало о себе знать. Заткнув пистолет за пояс, я поднялся и направился к курятникам, откуда выскочили бешеные курицы. В поилках царила тишина, но кровавое месиво у каждой второй поилки неслабо напрягало мой желудок. Преодолев поилки, я вышел к небольшому двухэтажному зданию, на котором значилось: «Председатель колхоза».
- Ну, может там что-то прояснится!
В сенях было тихо. Сначала я зашёл уверенно, но когда внезапно, совсем близко послышался чей-то сдавленный кашель, я навострился и крепко сжал в руках свою двустволку. Кашель доносился буквально за углом, поэтому я, аккуратно прокравшись, нырнул в комнату.
Комната походила на какую-то кладовку. Она была разделена на две части решёткой с тонкими прутьями. Между решёткой располагалась стойка, за которой, опираясь на неё, стоял пожилой мужчина в синем ватнике. Голова с редкими седыми волосами, резкие черты лица. Поразили его глаза, неестественно большие, а зрачки хаотично вращались, окидывая сразу всю комнату, что выдавало в нём не совсем нормального человека. Я вскинул берданку и собрался стрелять, как вдруг этот дед, прокашлявшись, воскликнул:
- Стой, стой, не стреляй, сынок! Ты, ты нормальный, не такой как они?
Я так и замер от изумления с ружьём. Эти существа не говорили так взволнованно, как этот дед, ну, во всяком случае, не желали идти на контакт, но….
- Да, - я слегка опустил берданку, но был настороже, - Я старший лейтенант Серов. Вы в порядке, товарищ?
- Нет, - покачал головой старик, едва дыша, и тут я обратил внимание на его руки, трясущиеся как при лихорадке.
- Возможно, он пьян, но… Он выглядит не пьяным, скорее встревоженным.
Я попытался подойти ближе, но старик, издав грозный рык, жестом руки, словно из последних сил, попросил меня оставаться на месте.
- Стой, где стоишь, старлей! Это опасно…
- Что происходит? – этот вопрос мучал меня всё время после того, как я очнулся в больнице.
- У меня… мало времени, - дед схватился за горло, словно помешанный, - Слушай внимательно, старлей! Я не знаю, чтопроизошло, но тут все… с ума посходили. Это началось две недели назад. Сначала они... аах.
Он запрокинул голову назад, и я увидел его искажённое мукой бледное лицо. Дед буквально напоминал живого мертвеца.