- Вот ваши документы и чтобы я вас больше не видел. -
Выхожу за гарнизонный КПП, оглядыва-юсь на зеленые ворота с красной звездой посре-дине. Ставлю на землю сумку, закуриваю. Все, ребята, я отслужил.
В первом же укромном месте переодева-юсь в гражданское. Хватит с меня сапог.
В то лето стоит страшная, необычная для средней полосы жара. Вокруг Москвы горят торфяные болота. Подмосковье затянула сине-ватая дымная пелена. В воздухе пахнет гарью. Но все это проходит как-то мимо меня. Я нас-лаждаюсь свободой.
Еще несколько дней и я иду по улице Мира от краснодарского вокзала вверх, к цент-ру. Платаны, пирамидальные тополя. Юг.
Читаю знакомые с детства вывески магазинов.
Круг замкнулся. Я дома.
Миннесота
2001 г.
В битвах с зеленым чудовищем или
десять лет спустя
В
ы представляете, как всплывает к по-верхности батискаф, возвращаясь с океанского дна? Из непостижимых, не-вероятных глубин в абсолютном и полном мраке бесшумно поднимается подводный дирижабль, медленно-медленно вращаясь вокруг своей оси.
Примерно так же происходит мое всплы-тие из пучин пьяного небытия к населенной не менее мрачными чудищами реальности.
Звон в ушах, мельтешение и вспышки пе-ред глазами, и все крутится, крутится.... Приот-крыл на секунду один глаз - нужно сообразить, где я нахожусь. Дома, на Варшавке.
Пробую убедить себя, что нужно не про-сыпаться, и тогда весь этот кошмар исчезнет. Пустой номер - ведь прекрасно знаю, что лучше даже и не пытаться, только измучаешься. А ес-ли, не дай Бог, все же уснешь, то такого насмот-ришься! Да еще в цветном варианте. Куда там Хичкоку! Эти сны... я их по сей день помню - огромные змеи, мерзкие, липкие полукрысы-по-лусобаки, какие-то яркие огромные кубические строения и мосты. Мертвец. Стреляю в упор, а он, все равно, поднимается и тянет руки ко мне... Одним словом, много увлекательного и незабываемого в этих видениях.
Нужно попытаться включить настольную лампу и встать. Плохо, если еще глухая ночь. Тогда до утра можно и не дотянуть. Смотрю на ободранный будильник - полшестого. С трудом сел на диване и тут же рухнул на подушку. Ко-лотит озноб, но при этом по телу одновременно прокатываются горячие волны. Во рту пере-сохло. Трясущейся рукой вытираю со лба лип-кий пот. Нет, так дело не пойдет, нужно умуд-риться встать и дотащиться до ванной.
Я живу в коммуналке на Варшавском шоссе. Соседи - восьмидесятилетняя бабуля и Женя, здоровенный белорус с мерзкой фамили-ей Бричковский. Сам он, жлоб и стукач, еще омерзительнее, чем его фамилия.
Пошарил по комнате, не спрятал ли я вчера чего-нибудь выпить. Такое бывало. Но не сегодня. Пепелище вокруг, пепелище, руины, пейзаж после битвы. Нужно выметаться, здесь ловить нечего. Пивняк на Метростроевской открывается в семь. Если идти пешком, нормал-ьно будет.
Держась за стенку, доползаю до ванной. Опираюсь руками на раковину, медленно накло-няюсь и жадно пью из-под крана. Знаю, что ни-чего не поможет, что во рту пересохнет в ту же секунду, как только оторвусь от воды. Стараясь не смотреть на свою опухшую харю, умылся. Бриться не нужно - борода. Завел я ее в прошлом году, когда по воле случая довелось отбывать пятнадцать суток за чужие грехи. А те-перь уже привык, да и экономия времени су-щественная.
Так. Теперь потихонечку обратно в ком--нату. Молодец. Теперь одеваться. Самое труд-ное, обуться. Для этого нужно наклониться, а наклониться я не могу, потому что упаду. Мож-но присесть, но присесть тоже опасно - упаду. Однако и босиком по Москве вроде как неловко, а поэтому нужно это препятствие преодолеть. Преодолел. Сердце колотится и трясет меня крупной дрожью.
Следующий барьер - закрыть комнату. Ключ никак не попадает в скважину. Черт! Поскорее, побыстрее смотаться, благо соседи еще спят.
Ну, все, я уже на лестничной площадке. Лифт к чертовой матери, потихонечку пойдем с девятого этажа пешком. Сейчас я не выношу ни-какого шума, даже шуршание рукава куртки ка-жется оглушительным и пугающим грохотом. Сердце бьется от страха - просто страха, без вся-кой причины. Я боюсь вообще быть здесь, в смысле, на нашей планете. Если в таком состоя-нии зайти в грохочущий лифт, который, вдоба-вок ко всему еще и закрывается - то наверняка крыша поедет.
На улице темно, небольшой морозец и туман. Ну и пошли с Богом, только не делать резких движений. Поднял от ветра воротник куртки, а голову пусть продувает, ей это нужно. Кое-как, трясущейся рукой вытаскиваю из кар-мана пачку "Дымка". Штук десять там еще есть. Ну и хорошо, пока хватит. Чуть пошатываясь, бреду. Самое трудное сделано - я встал и вышел. Не всегда, ох не всегда это удавалось.