Клюнув носом, истребитель с обвальным грохотом трогается с места.
Это не тот рев, который бьет по ушам. Это даже не шум, а, скорее, вибрация, которую я ощущаю всем телом, пока МиГ, сначала мед-ленно, а потом все стремительнее и стремитель-нее разгоняется по полосе.
Волоча за собой дымные следы сгорев-шего керосина, резко идет вверх. Выключил форсаж и ушел в облака.
Над аэродромом повисает тишина. Слышно только жужжание стоящего неподалеку за капониром локатора.
Раза два в неделю на аэродроме ночные полеты. У меня дома слышно, как на стоянках запускают и гоняют двигатели.
Если я хорошо поддатый, то иду через кладбище смотреть. Трезвого меня на такие подвиги не тянет. Дело не в привидениях - есть особи куда опаснее. На гигантской территории кладбища идет своя, не очень-то заметная и не безопасная для одинокого путника жизнь. Там бродят стаи одичавших собак. Там можно нар-ваться на одичавших бичей. Для одиночки встреча с ними в отдаленном уголке кладбища даже днем чревата неприятностями. Однажды меня чуть не зарезали там, как раз в районе аэродрома.
Есть и другие, более прозаические опас-ности. На кладбище ведут две дороги. Самая близкая от моего дома проходит мимо трам-вайного кольца. Там, за темным зданием депо часто прячется милицейская машина.
Менты подкарауливают поздних под-гулявших пассажиров - так сказать, легкий спо-соб выполнить план по отлову. Естественно, что фигура человека, направляющегося на кладбище в одиннадцать часов вечера вызывает у них про-фессиональное любопытство. А мне и свернуть некуда чуть ли не целых пол-километра.
Однажды меня догнали на патрульной машине, остановили и обыскали. Кроме начатой бутылки "Кавказа" и сигарет ничего в карманах не обнаружили. Я честно пояснил, куда и зачем направляюсь. Само-собой, менты приняли меня за долбанутого. Спросили, где живу.
- Да вон он, мой дом, на Толбухина. От-сюда видно. -
Смотрят друг на друга, пожимают пле-чами. На грабителя могил вроде не похож. Но, с другой стороны, какой идиот полезет на кладби-ще ночью?
Тут же такое дело…. Если я просто ал-каш, значит их клиент, и нужно кидать меня в луноход, сдавать, рапортовать - иными словами, тогда я желанное пополнение и палочка в отче-те. А вот если я сумасшедший, то им же столько возни будет.... Решают не рисковать....
- Уе ....й отсюда, пока цел, алкаш долбаный. -
С готовностью следую дружескому со-вету.
Обычно, все же, я без приключений пре-одолеваю последние очаги цивилизации и до-бираюсь до аллеи, где можно свернуть в лаби-ринт кладбищенских дорожек. Маршрут знаю наизусть.
Я вообще часто брожу по кладбищу ча-сами. Если нужно спокойно выпить или хочется просто так побродить, то лучше места нет.
У меня есть свои заветные уголки и из-любленные тропки. Знаю наизусть все памят-ники, все фотографии, фамилии и эпитафии на своем маршруте.
Ступаю мягко и бесшумно. Знаю, что здесь и ночью есть живые существа, встреча с которыми мне совсем ни к чему.
Все ближе и ближе до насыпи. Для меня она как граница Зоны для сталкера. Там уже без-опасно, там люди меня не достанут.
Останавливаюсь перед последней дорож-кой, всматриваюсь в темноту аллей. Быстро про-хожу мимо последних жестяных пирамидок и поднимаюсь на насыпь. Чуть спускаюсь на об-ратном склоне, чтобы меня не было видно со стороны кладбища.
Сажусь рядом с кустом на свое излюб-ленное место. Поднял меховой воротник куртки. Достаю угревшуюся за пазухой бутылку, делаю длинный глоток. Бутылку ставлю рядом, чуть вдавив донышко в землю, чтобы не опрокину-лась. Закуриваю, пряча огонек сигареты в ку-лаке. Я на месте, можно расслабиться.
Слева включается посадочный прожек-тор. Из темноты в его свет с мягким свистом вы-ныривает истребитель. Низко проносится над обозначающими начало полосы огнями.
Касается земли, подпрыгивает, касается вновь. Катится. Прожектор гаснет.
Жду, прислушиваясь к отдаленным рас-катам турбин.
Думаю. Напеваю про себя, потягивая из горлышка вино.
Мне здесь уютно.
Вон от стоянки навстречу мне катятся ог-ни. По их расположению определяю - "сушка". С приглушенным свистом темный силуэт про-катывает мимо и, обдав меня керосиновой гарью, поворачивает на взлетную. С минуту сто-ит, как бы в раздумье.
Неожиданно (это почему-то всегда не-ожиданно) включает форсаж. За "сушкой" бьет-ся многометровый горизонтальный сноп белого пламени.
В тяжком грохоте струя огня гонит ист-ребитель вперед. Огонь уходит в небо и где-то там резко обрывается вместе с грохотом, когда летчик выключает форсаж.