Миннесота
Февраль 2001
Кавказ
Е
стественно, что, переехав в Краснодар, че-рез какое-то время я опять оседаю в гео-логоразведке. А куда еще алкашу пода-ваться?
В эту партию мы с моим приятелем, Ми-шей Чевским, попали случайно. Два месяца про-работали в районе Курганинска на желонковом бурении. Знаете, что такое желонковое бурение? Эта технология досталась нам непосредственно от древних египтян, в неприкосновенности. Пос-ле горячего цеха кирпичного завода желонковое бурение - самая тяжелая физическая работа, ко-торой мне довелось заниматься в жизни. Попробую его описать (если скучно, пропускайте сразу – вдруг дальше интересней?).
В землю вгоняется стальная обсадная труба диаметром, где-то, сантиметров тридцать пять. Нижний край ее сделан зубцами, а сверху она схвачена чем-то вроде деревянной колодки с двумя длинными ручками по бокам. В обсадную трубу опускается желонка - тяжелый метал-лический стакан с метр длиной. С одной сто-роны на него навинчивается штанга с попе-речными рукоятками. Нижняя сторона желонки открывается внутрь, вроде клапана.
Как это делается? По два человека стано-вятся с каждой стороны обсадной трубы и мед-ленно вращают ее по кругу, раскачивая, толкая рукоятки взад и вперед. Два человека стоят сверху на колодке и долбят желонкой в грунт внутри трубы. Рывком вверх, с силой вниз; рывком вверх, с силой вниз.... Обсадная труба зубьями вгрызается в грунт и, вращаясь, уходит вниз все глубже и глубже. Желонка выбирает все, что внутри трубы. Когда она наполняется, штанги с желонкой ручной лебедкой поднимают наверх. Гравий высыпают и все повторяется сна-чала. Навинчиваются новые секции обсадной трубы, навинчиваются новые штанги на желон-ку.
Сменятся пары на желонке. Жара! Дол-бим и долбим. На желонке я стою с Мишей. Мо-гучий парень с мощной мускулатурой. Толстые очки придают ему ученый вид, который портят торчащие во все стороны нечесаные патлы.
От всех остальных Мишу отличают два обстоятельства. Во-первых, у него семеро детей, что несколько необычно по нашим временам. Во-вторых, он страшно заводной на пьянку. Достаточно одного стопаря, чтобы он пошел в разнос и пропил все до трусов.
Стараюсь не отставать от Миши. Вдох... с силой штангу на себя. Выдох... с силой бросил. На себя..., бросил. Вдох...., выдох.... Палит солн-це. Пот заливает глаза. Нас с Мишей медленно крутят на обсадной трубе.
Так идет дело, когда все гладко. Но иногда бывает, что мы попадаем на тяжелый грунт, а добуриться нужно до двадцати пяти метров.
Наш начальник, Василий Иванович, зо-лотой мужик и знает все тонкости и ухищрения учета метража. Но случается, что добуриться до определенной глубины нужно обязательно, хоть костьми ляг, хоть сдохни.
Обсадная труба не идет. На рукоятки оде-ваются дополнительные насадки. С каждой сто-роны становятся по четыре человека. Крутят все: и мы, и Василий Иванович, и геолог. Кру-тит даже наш ленивый водитель, адыгеец Адам. Обычно во время работы он спит под машиной, поскольку ночами бегает по бабам.
На желонке сменяются каждые 15 - 20 минут. Сейчас долбят ветераны - старый армя-нин Харсроп и его друг и неизменный собутыль-ник Петрович.
Каждый вечер, уединившись вдвоем, они напиваются до отключки.
Петрович покрыт живописными та-туировками, по которым читается его нелегкая, хотя и несколько однообразная биография. На левой руке не хватает трех пальцев.
Останавливаются, чтобы передохнуть. Вижу, как у Харсропа бьется сердце - слева на груди рубашка ритмично вздрагивает. Мы с Ми-шей сидим в тенёчке под кустом. Расслабив-шись, используем каждую секунду отдыха. Ми-нут через десять Харсропа с Петровичем сменят наш бугор со своим напарником. А мы с Мишей станем на их место крутить обсадную. И так день за днем.
Однажды, когда мы вернулись в Красно-дар на отгулы, Василий Иванович сообщает, что нужно послать двух добровольцев в эльбрус-скую партию, на перевал Санчаро. Естественно, мы с Мишей тут же вызываемся. В гробу бы я видал эту желонку.
Эльбрусская партия работает на золоте. Не удивляйтесь, золота на Кавказе хватает. Ма-ло, кто знает, что в речках района Сочи до самой войны мыли золото во вполне приличных коли-чествах. Вообще, там всего хватает - и самоцве-ты есть и многое другое.
Забрасывают на Санчаро вертолетом и снимают так же. Ну, что ж, это интересно, да и от пьянки передохну.
Только на Санчаро мы не попали. Сунули нас в другую партию. Тоже в горах, только по-ниже и с другой стороны, ближе к морю.
Называется партия Лаурской - по имени речки, где стоит базовый лагерь. В Лауре много форели и ее хорошо видно в сверкающих стру-ях. Сама партия стоит намного выше, ближе к вершине горы.