Курс делился на три учебные группы. Каждая учебная группа подразделялась на три языковых. Первую учебную группу составляли три английские языковые. Вторую - две фран-цузских и немецкая. Третью - две испанских и итальянская. Учебными и языковыми группами командовали сержанты из числа поступивших из армии или "кадетов" - ребят, закончивших су-воровские училища.
Я оказался командиром третьей языковой английской группы.
Дальше я вернусь к составу нашего кур-са. Пока же продолжим тему о "белых" и "чер-ных" в ВИИЯ. На восточном факультете чис-ленность курса составляла около трехста чело-век. В это время, в начале семидесятых, ВИИЯ в основном обеспечивал наше участие в войне на Ближнем Востоке.
Египет и Сирия были буквально нашпи-гованы нашими советниками, не говоря уже о полностью советских ракетных частях, экипа-жах ракетных катеров и так далее. И везде до зарезу были нужны переводчики арабского языка. Поэтому две трети курса составляли "ара-бы".
Из оставшихся шестьдесят человек учили китайский. На остальных сорок приходилась вся экзотика. Каких языков там только не было! Таи и амхарский, фарси и малагасийский.... Была од-на группа из шести человек, где преподавали три языка. Они учили иврит, арабский и англий-ский.
"Арабы" были "рабочими лошадками" восточного факультета. Готовили их сурово. Весь первый курс "арабы" учили только два предмета - арабский язык и историю КПСС (как же без этого!). Язык им вдалбливали по восемь часов в день на занятиях. После этого нужно бы-ло еще потратить несколько часов на самопод-готовку.
Некоторые не выдерживали. Помню пар-ня, с которым мы вместе поступали. Служил он в спортроте во Львове и попал на восточный фа-культет - здоровенный плечистый малый. Меся-ца через четыре спортсмен сошел с ума. Его за-брали в психушку, но ночью он оттуда умудрил-ся сбежать и явился в свою казарму в ВИИЯ, чем насмерть перепугал весь наряд. И вполне понятно - представьте себе появление в глухой ночной час очень даже ненормального и одетого в больничный халат мастера спорта по штанге?
После года такого натаскивания "арабов" отправляли на год на Ближний Восток. Вернув-шись, они доучивались, подгоняя все остальные предметы.
В то время, когда до Афганистана было еще почти десять лет, а Чечня не могла при-сниться и в кошмарном сне, боевые награды в Советской Армии были большой редкостью - а уж тем более иностранные! Поэтому старше-курсники с орденскими колодками и незнакомы-ми значками иностранных орденов вызывали ог-ромное любопытство. Необычные будни восточ-ного факультета порождали множество неве-роятных историй и легенд. Не могу ручаться за достоверность каждой их них. Некоторые зву-чали, как воспоминания соратников Билли Бон-са или героев "Великолепной семерки". Усом-ниться же, что истории эти возникали на реаль-ной основе, не позволяло одно обстоятельство. Время от времени ребята на Ближнем Востоке гибли. Погибали в Египте и в Сирии, и в Йемене - где только не погибали! В виияковском фольк-лоре попадались настолько лихо закрученные сюжеты, что никакого Голливуда не надо. Осо-бенно, если учесть, что родная страна зачастую поставляла оружие и направляла военных совет-ников в страны, которые вдруг начинали воевать между собой. Так, например, обстояло дело к началу войны между Эфиопией и Сомали. По-том сомалийцы спохватились и наших вытолка-ли, сообразив, что получается нечто странное. Но какое-то время наши советники сидели по обе стороны фронта и, наверное, давали про-тивникам одинаковые рекомендации - учились-то все в одних и тех же училищах и служили в одних и тех же частях! Примерно так же обстоя-ло дело в Йемене и Демократической Республи-ке Южный Йемен, да и в других местах.
В те времена понятия "груз 200" еще не существовало. Просто без комментариев из ка-кой-нибудь дыры вроде Дакки доставляли в Со-юз запаянный цинковый гроб.
Гроб выставляли в актовом зале, а мы все проходили перед ним цепочкой. Потом зачиты-вался приказ о гибели в загранкомандировке слушателя ........
Западный же факультет представлял со-бой аристократию. У нас учились дети военной и невоенной верхушки. Несколько примеров. На курс старше нас учился Сашка Маресьев - сын того самого, из "Повести о настоящем человеке" (я знаю, что в книге изменена одна буква фами-лии, но, убейте, не помню, как же пишется на-стоящая - Мересьев или Маресьев, но это и не важно). Сашка был невероятным разгильдяем и о дальнейшей его судьбе я, может быть, расска-жу. На том же курсе постигал науку Судец, сын маршала авиации и такой же шалопай, как Ма-ресьев.