Уныло думаю: "Хуя лысого будет капи-тан звонить в два часа ночи. Похоже, на нары".
К моему удивлению, капитан тянется к телефону и набирает номер. И, представьте себе, дозванивается. Спрашивает, знает ли его собе-седник некоего Самарина и может ли его опи-сать.
Слушает, внимательно смотрит на Юру. Кладет трубку. Теперь капитан говорит с Юрой, как с бывшим коллегой и своим человеком. На волне коллегиальной любви меня отпускают.
Сидим в толпе ожидающих электричку на привокзальной площади у высохшего фон-тана. Меня колотит крупная дрожь.
Само по себе попадание в ментовскую дело невеликой важности. А вот спецприемник - уже совсем другая песня в свете сопутствующих осложнений. После нескольких шумных гулянок у меня на квартире попал я в поле зрения участ-кового. Наобещал он мне массу всяких неприят-ностей. Еще летом мы с Мишей все отгулы, все две недели гужевали у меня. И, уезжая на ра-боту, оставил я открытой дверь. Ну, забыл я повернуть ключ! Неделю открывшаяся от сквоз-няка дверь в квартиру пугала своей таинствен-ностью соседей по площадке. Зайти никто не решался - а вдруг там покойничек! В конце-кон-цов нервишки соседей сдали и они позвонили в милицию. Оглядывая скромные пожитки, прямо на столе лейтенант Хочак узрел мой паспорт и прихватил его с собой.
С тех пор я и пытаюсь его вызволить. То Хочака нету, то он мне нагло врет, что паспорт закрыт у кого-то в сейфе, а у него нет ключа. То есть, наглядно демонстрирует, как плохо жить человеку, если он не понравился участковому. Вот теперь эта крыса в отпуске до какого-то там октября.
Конечно, приложи я побольше энергии, давно бы уже вызволил заветную свою красно-кожую паспортину. Ну, помурыжит, помурыжит и все равно ведь отдаст. Но во все мои планы ко-варно вклинивается зеленый змий. Только в оче-редной раз соберешься идти выручать заколдо-ванный документ, а оказывается, что пить надо или, вообще, что ты уже давно пьяный и идти тебе, как раз-таки, никуда не следует.
Ну, ладно, живы будем, одолеем и это.
В Адлере Юра расклеился окончательно. Оказалось, что многочисленных друзей его нет, а есть только одна бывшая подруга, к которой нам неудобно заваливать вдвоем. Ладно, хрен с ним, выручил меня в Сочи и на том спасибо.
От конечной остановки городского авто-буса прохожу с полкилометра по дороге на Красную Поляну. Здесь буду ловить попутку. Пока мотались с Юрой по Адлеру в поисках его исчезнувших друзей, день прошел. Вечереет. Устал, как собака, и ломает всего, и спать хо-чется. Если до темноты не поймаю машину, за-берусь повыше по склону и залягу на ночлег прямо в кустах. Ведь это наши горы, они помо-гут нам. А утром видно будет.
Останавливается грузовик.
- Тебе куда? - высовывается водитель.
- Вообще-то в Эстонку, но подбрось хоть до Красной Поляны, - я знаю, что до Эстонки почти никто не ездит.
- Садись, я в Эстонку еду. -
Во, повезло. Собрав последние силы, весело болтаю с водителем. Описываю свою ситуацию. Веселье дается с трудом, во рту пересохло, голова тре-щит и трясет всего.
Водитель знает нашу партию. В Эстонке в порыве добрых чувств он покупает мне пачку сигарет и две бутылки пива. По братски проща-юсь с ним. Дойду до базового лагеря, переночую в пустом домике, а утром на штурм горы – пеш-ком до самой партии. Эх, тернистый, мать чест-ная, путь!
Иду по Эстонке. Неожиданно вижу ГАЗ-66 с московскими номерами. Это же наши сосе-ди-геофизики! Здесь их базовая точка. Сворачи-ваю во двор. Слышен шумный разговор, хохот и звяканье посуды. Передо мной возникает пья-ненький лаосец Леша. А с ним мой приятель Са-ша Питерский.
- Юрок, здорово! Ты чего здесь, змей? -
- Да вот, завершаю пробег по хлябям и весям. А вы что, в баню спустились? -
- Да нет, братан. Все, отработали! Конец сезону. Гужуем. Давай к нам. -
В доме дым коромыслом. Все пьяные и добрые. Лаосец Леша протягивает мне полный стакан портвейна.
На следующий день вечером, шатаясь, бреду к нашему базовому лагерю. С помощью местного милиционера затянувшуюся гулянку разогнал начальник московской партии, когда его подчиненные окончательно пошли вразнос. Расползлись, кто куда.
С упорством муравья, спотыкаясь о кам-ни, продираюсь в темноте через какие-то кусты, пытаясь сообразить, в какую же сторону мне нужно идти. До невероятности хочется спать. Размахиваю сумкой, чтобы не упасть. Сумка цепляется за кусты. Потом цепляюсь за что-то я и валюсь на землю. Бормочу: "Спокойно, бабка, наши в городе". Могучим усилием преодолев путы земного притяжения, неверным шагом двигаюсь дальше. Слышно журчание руки. Из темноты вырисовываются какие-то крыши.