Пост, о котором я говорил, поганый еще и потому, что с другой стороны несет службу часовой солдат из части. Для большей безопас-ности и мы, и солдаты стараемся не доходить метров пятьдесят до места, разделяющего пос-ты. Ведь мы с ним друг друга не знаем, и кто его знает, что может кому взбрести в голову - еще начнет палить с перепугу. С трехлинейкой про-тив Калашникова мне не устоять.
Другие посты получше. Два из них во-обще прикрыты от неожиданностей со всех сто-рон. На этих постах я не загружаю себе голову лишними заботами. Сразу лезу на вышку, став-лю карабин в уголок, заворачиваюсь в тулуп и укладываюсь спать прямо на дощатом полу. Кто сказал, что на морозе плохо спится? Брехня это все!
Жестковато, конечно, но, как сказано в Уставе караульной и гарнизонной службы: "Солдат должен стойко преодолевать тяготы и лишения воинской службы".
Так что терпи, но спи.
Миннесота,
2001 г.
Миттлайдер
В
есной девяностого года я работаю пере-водчиком в семинарии адвентистов седь-мого дня. Это первое протестантское высшее учебное заведение в Советском Союзе. Семинария только что открылась. Переводов много, я увлеченно стучу дома на печатной ма-шинке и совершенно доволен работой, жизнью и устройством окружающего мира.
Однажды узнаю, что в семинарию при-ехал международный эксперт по сельскому хо-зяйству, американец, доктор Миттлайдер. Из любопытства и желания проверить, что же стало с моим устным английским, иду знакомиться с доктором. К этому времени я уже лет пять, а то и больше не имел возможности говорить на анг-лийском. Миттлайдер оказывается невысоким сухоньким стариком. Мы поговорили минут двадцать и разошлись. Выясняю, что английс-кий еще не забыт, и прибегать к помощи паль-цев для выражения своей мысли не нужно.
На следующий день меня приглашает к себе ректор семинарии.
- Юрий, - начинает он, - мы пригласили к нам доктора Миттлайдера, чтобы он организо-вал здесь выращивание овощей по своему мето-ду. Он будет жить и работать в семинарии до осени. -
Ректор говорит, я вежливо киваю голо-вой, недоумевая, какое отношение все это имеет ко мне. Оказалось, самое прямое.
- Мы хотим, чтобы вы его переводили во время работы и на занятиях, - завершает ректор свою гладкую речь.
От такого поворота я несколько растерял-ся (интересно, кто же это рассказал ему о нашей беседе с Миттлайдером?).
- Но я ничего не понимаю в сельском хо-зяйстве и даже не знаю терминологии, - пыта-юсь хоть как-то отбиться. Ну никак не улыбает-ся мне менять тихую жизнь за пишущей машин-кой на беготню по полям и огородам.
- Ничего, освоите. Вы ведь работали уст-ным переводчиком? -
- Да, работал. -
Как ни отбрыкивался, но оказался я в кампании Миттлайдера и двадцати его подопеч-ных, которых доктор обучал таинствам своего метода. Программа имеет шумный успех. Вок-руг нас толпами роятся журналисты, постоянно какие-то телевизионные бригады крутятся. Каждый день в семинарию приезжают просто любопытные, желающие посмотреть, что можно выращивать в России (а посмотреть есть на что). Из Москвы приезжают, из Тулы - откуда угодно.
Миттлайдеру семьдесят три года – ровес-ник Октября. Для своего возраста отличается со-вершенно невероятной энергией. Адвентисты вообще по большей части вегетарианцы, но Миттлайдер переплюнул всех. Он не ел ни ры-бы, ни мяса, не употреблял молока и молочных продуктов. По-моему, он вообще питался одни-ми семечками. В сентябре профессор уехал до-мой, взяв с руководства семинарии обязательс-тво построить одно и другое, и третье.
В январе дед неожиданно прилетел, что-бы проверить, как идут дела. Уже со второго дня стало ясно - что-то с ним происходит не то. Миттлайдера шатает, его все время почему-то ведет влево. Вначале посчитали, что старик просто не пришел в себя после долгого пере-лета. Потом уложили его в постель и вызвали местных врачей. Врачи бодро сказали, что чело-век, мол, пожилой, устал и нужно какое-то вре-мя полежать.
На следующий день поздно вечером рек-тор звонит мне домой.