В идеале переводчик должен знать все сферы человеческой деятельности. Необычность нашей профессии в том, что она требует от тебя всех знаний, накопленных за свою жизнь. Не-возможно предугадать, в какие области унесет говорящего. Однажды я слушал выступление, которое переводил очень хороший молодой пе-реводчик. В какой-то момент американец стал рассказывать историю, в которой дело происхо-дило в Японии. И в центре рассказа был рикша.
Мой коллега оказался в нокдауне. Петя (так звали переводчика) не знал, кто такие рик-ши. Он выкрутился (тоже необходимый элемент профессии - выкрутиться, когда вдруг спотыка-ешься о вещи незнакомые). Но Пете пришлось тяжко - тем более, что вокруг рикши был завер-чен весь рассказ.
Или, вот, буквально на прошлой неделе я переводил в суде, уже здесь, в Америке, в Мин-несоте. У парня врожденный порок сердца, он не может много работать и поэтому просит снизить размеры суммы, которую он выплачи-вает на содержание ребенка. Все, казалось бы, просто. Но судья неожиданно начинает задавать вопросы о его заболевании. И понеслось: сер-дечные камеры, клапаны, шунты и все, что хо-тите. Сваливается это мне на голову без предуп-реждения и с обилием специальной терминоло-гии, которой, естественно, нахватался этот пар-нишка. Вот уж пришлось покрутиться.
Есть еще и "синдром лошади". Помните старую присказку о том, что лошадь все пони-мает, только сказать не может? Печально зна-комая каждому переводчику ситуация. Все тебе понятно, кроме пустяка - как это перевести. Са-мое грустное, что нужный вариант перевода ис-комого термина или фразы всплывает в голове ровно через минуту после того, как ты, запи-наясь, произвел на свет нечто невнятное, а то и просто глупое. Непрофессионалов такой синд-ром не тревожит - просто потому что они не зна-ют в достаточной степени ни своего языка, ни чужого. Тут дай Бог вообще хоть что-то сказать! И возникают такие перлы, как "опыт пережива-ния" или "делиться вызовами современности". Настоящего же переводчика терзает стремление говорить правильным (а если он совсем возгор-дился, то и красивым) русским языком и естест-венными фразами.
Бывает, что переводчики заваливаются с дымом и треском. Зрелище это тем более ужас-ное, что происходит всегда прилюдно.
В 1978 году я работал референтом Управ-ления внешних сношений одного из минис-терств. Мы встречали очень важную иранскую делегацию в составе министра труда, двух за-местителей министра и чиновника чуть пониже рангом. Принимали персов по высшему разряду. Нужно было найти переводчика фарси. Язык это достаточно редкий и пришлось обратиться за помощью то ли в МГУ, то ли в Институт восточ-ных языков, не помню точно. Прислали очень яркую девушку - аспирантку и специалистку по древней персидской литературе.
И вот персы в Москве, в депутатском за-ле аэропорта Шереметьево. Кроме наших деле-гацию встречают два представителя иранского посольства. Пока оформляются документы и принимается багаж, высокие стороны собесе-дуют. Тут-то и открывается ужасная истина. Возможно, что девочка из МГУ прекрасно раз-бирается в нюансах древней персидской лите-ратуры, но устного языка она не знает. Во вся-ком случае, не знает в достаточной степени.
Аспирантка сыпется, как сбитый "Мес-сершмидт". Особенно тягостны первые минуты, когда весь бомонд сидит и терпеливо ждет, пока девочка, запинаясь, мучительно медленно пере-водит дежурные фразы о здоровье присутству-ющих. Быстро сориентировавшись, мой шеф - начальник Управления внешних сношений - берет ситуацию в свои руки. Один из иранцев хорошо говорит по-английски. Теперь он пере-водит сказанное его коллегами на английский, а мой начальник переводит на русский для нашего министра и остальных.
Все эти ужасы наблюдаю мельком, по-скольку у меня хватает беготни и организацион-ных хлопот. Непосредственно в данную конфу-зию я не ввязан, кроме того, переводчицу зака-зывал не я. Поэтому разбор полетов мне не гро-зит, и можно наблюдать за ходом событий, не хватаясь за сердце.
Зрелище любопытное. Глава делегации - старый и важный перс - изрекает что-то на фар-си. Замминистра переводит на английский. Мой начальник переводит на русский. Наш министр, делая вид, что все идет, как задумано, оживлен-но отвечает. И все это время девочка из МГУ продолжает старательно и медленно переводить сказанную десять минут тому назад фразу, про которую уже все давно забыли. Торжественно и неподвижно сидят иранцы из посольства.