— Спасибо, — повторила Лена.
Его руки напряглись, он уткнулся лбом в капюшон ее спального мешка.
Сердце Лены бешено заколотилось, а глаза наполнились слезами. Его объятия и сила его тела, плотно прижатого к ней, заставили ее почувствовать себя женщиной, тонущей в океанский шторм, которую подняли на спасательную шлюпку и осторожно направили в спокойные воды.
— Тебе, должно быть, холодно, — прошептала она, едва сдерживая слезы.
Константинос выбрался из своего теплого кокона, чтобы утешить ее.
Приступ прошел, и теперь ее переполнили другие чувства, удары сердца отдавались этим тяжелым рваным ощущением.
— Все в порядке, — сказал грек так беспечно, будто спать на глыбе льда для него не впервой.
Не выпуская руки Константиноса, Лена перевернулась, чтобы видеть его.
— Это не нормально. Ты простудишься.
Он поднял голову. Тусклое голубое освещение придало его резким чертам еще больше контрастности. Однако в его глазах было столько тепла, столько чувства, что Лена подалась вперед и обхватила его за шею. Его кожа была холодной, Константинос действительно замерз, пока утешал ее.
Лена не хотела выпускать его из объятий. Она хотела, чтобы он забрался в ее спальный мешок и поделился своим теплом.
— Тинос, ты замерзаешь.
Сердце Константиноса сжалось, когда он услышал, как Лена назвала его. Он судорожно вдохнул.
Кого он пытался обмануть? Чем больше он боролся с этой горючей смесью эмоций и желания, тем сильнее хотел ее.
Неужели он всерьез думал, что сможет прожить с Леной Вейр, не ведя постоянной борьбы с самим собой?
В ее глазах цвета расплавленного шоколада отражалось чувство — нет, не отвращения, — в них пылал огонь желания и что-то еще… Неужели он что-то значит для нее?
Константинос притянул Лену к себе и приблизил свои губы к ее губам.
Глава 10
Нежный поцелуй Константиноса растопил последний лед, которым Лена так усердно пыталась защитить себя.
В нем не было ничего от обжигающей страсти поцелуев, которыми они обменялись прошлой ночью, но чувства, которые грек вложил в него, заставили ее сердце биться сильнее.
Константинос слегка отстранился и поцеловал ее в нос.
— У тебя нос холодный, — хрипло сказал он, — я тебя согрею.
Действуя быстро, он расстегнул оставшуюся часть своего спального мешка, затем расстегнул мешок Лены и объединил их в один.
Лена обхватила его ладони — они были холодны как лед.
— Зарывайся поглубже, — настойчиво прошептала она, прижимая ладони Тиноса к своему животу.
Как только он последовал ее примеру, согнув колени настолько, насколько позволяла теснота объединенных спальных мешков для его высокого роста, Лена уткнулась лицом ему в шею и, заключив в объятия, начала поглаживать по спине, чтобы согреть.
Решимость, которую проявила Лена, чтобы вернуть ему тепло, тронули Константиноса. Каждое движение ее маленьких ладошек по его спине и плечам, соприкосновение их ног и бедер, горячее дыхание на его шее и подбородке — ее искренняя забота, — были красноречивее всяких слов. Константинос больше не сомневался, что он действительно что-то значит для нее.
Он не знал, дело в ее нежных прикосновениях или в этом поразительном осознании, что наполнило его грудь теплом, избавив от озноба, но его сердце словно оттаяло. Эта женщина, которая в скором времени подарит ему ребенка, больше никогда не будет ему чужой.
Константинос провел ладонями по ее спине, животу, бедрам, ягодицам, наслаждаясь мягкостью и завораживающей округлостью форм. Теперь он действительно мог почувствовать изменения, которые внесла беременность, эти перемены еще сильнее распаляли желание, которое постоянно горело в нем.
Он развернул ее на спину и устроился сверху, стараясь не придавить своим весом, насколько это было возможно в их тесном уютном гнездышке, и уставился на нее.
Лена скользнула ладонью по его затылку. Ее прикосновение обожгло.
— Так лучше, — прошептала она.
— Тебе тепло?
— Сейчас да. — Лена трепетно улыбнулась и, запустив пальцы в его волосы, притянула к себе и поцеловала.
Лена закрыла глаза и погрузилась в медленное, нежное слияние их губ. Ее и без того перегруженные чувства жадно впитывали новые ощущения — его вкус, запах, прикосновение щетины к ее лицу. Константинос раздвинул ее губы языком, и Лена застонала от наслаждения.