В Иркутске вооруженный до зубов отряд вызвал ажиотаж, особенно каждый встречный с удивлением обсуждал пацанов. Регулировка оборота оружия возлагалась на губернаторов и его применение разрешалось лишь в чрезвычайных ситуациях. Губернаторы в этом вопросе имели практически неограниченную власть — они, после проверки на нравственную и политическую благонадежность просителя, давали разрешение на право ношения оружия. Разрешение требовалось лишь на нарезное оружие, на которое мы имели разрешения. Гладкоствол продавался свободно.
Есаул Иркутского казачьего дивизиона Мунгалов Алексей Евдокимович. наведался в филиал «Первого Сибирского Банка», который размещался в построенном год назад неприступном форте. К гостю вышел Масло, во дворе деревянной крепости молодогвардейцы после перехода чистили лошадей.
Мунгалов кивнул на пацанов — Здравствуй, господин хороший! А что это за мальцы у тебя? Оружия на них больше чем на всех казаках моего дивизиона.
— А это, господин есаул, наша будущая охрана, с измальства готовим ее, обучая и грамоте и воинскому делу. Набрали из семей охотников, мальцы, прежде чем к нам попасть уже от отцов переняли многие их навыки знания леса. Как достигнут совершеннолетия, будут получать как и все мои люди хорошие деньги.
— Вот оно что! А кто же за их обучение платит, и за чей счет мальцы одеты, обуты и накормлены?
— Платит «Торговый Дом» из своих средств, а какое вам дело, господин есаул?
Мунгалов окинул взглядом высокого и физически развитого собеседника и на миг задержал свой взгляд на его глазах, в которых увидел готовность убивать и понял — у этого молодого парня за спиной свое собственное кладбище врагов.
— Хотел узнать, не возьмешь ли, господин хороший, к себе на обучение казачат, чьи отцы не вернулись с войны, павших в боях с узкоглазыми. Мальцы чуть ли сразу не после материной сиськи на лошади, в седле и без него как влитые сидят, шашкой владеют. Да и в тайге они твоим охотникам не уступят.
— И сколько таких сироток от двенадцати до пятнадцати лет?
Казак задумался, что-то считая в уме и наконец разродился — с полсотни будет. Мы им всем казачьим кругом жеребят справим и обувку новую. По рукам?
— По рукам! Мы через день выступаем обратно в Енисейск, так что завтра и приводите.
Олеся после вселения в съемную квартиру, подъезд которой был оформлен мрамором и гранитом, организовала оборудование на первом этаже врачебного кабинета, закупив все необходимое у поставщиков медицинского оборудования. На входной двери повесили изготовленную из металлической пластины табличку, на которой была выгравирована надпись: «Женский врач Строева Олеся Михайловна. Прием с 8.00 до 18.00». Наведавшись в общину сестёр милосердия Комитета при Красном Кресте «Христианская помощь», Олеся договорилась с молоденькой девушкой, окончившей курсы медсестры о работе и Светлана Петрова согласилась работать операционной сестрой и помогать по дому, ее нанимательница пообещала обучить этой науке и Света не раздумывая согласилась — помимо хорошего жалования ей предоставлялась небольшая комната на первом этаже для проживания.
По ее просьбе Андрей несколько раз среди офицеров своего полка упомянул, что его жена лучший женский врач на всю столицу.
У начальника штаба полка прихворала супруга и вот уже пару недель ей не помогали никакие прописанные доктором-немцем пилюли. А тут до начштаба слух дошел — жена новоприбывшего в полк подпоручика закончила университет с золотой медалью и спасла жизнь томскому губернатору, лично его прооперировав.
Что бы не страдать от безделья, Олеся вникала в счета, выставленные «Торговому Дому» за земельный участок и за оформление проекта, когда звякнул входной колокольчик. Выйдя в прихожую, Олеся нацепила на лицо улыбку и кивнула двум дамам — Доброе утро, дамы! Чем могу вам помочь?