Поэты и художники должны сопровождать экспедиции, подумала она, и композиторы, даже вконец иссушившие себя газетные репортеры. НАСА ошибается, ограничиваясь полетами орлов-разведчиков, которые не могут сказать ничего, кроме «все в порядке» или «все системы работали нормально».
Она оглянулась на лабиринт подкосов посадочного устройства, поднимавшихся вверх к громаде из ванадиевого сплава. Космический корабль Соединенных Штатов «Ботани» опустился на поросшем травой склоне холма. Остальные скаты были выдвинуты из корабля с той стороны, где подкосы стояли ниже, но она была одна, одетая в рабочий костюм из серого пермалона. Она сбросила куртку и кувыркалась в траве; уже трижды перевернувшись, она услыхала, как кто-то сказал:
— Смотрите, доктор, вот она и флорианка.
Капитан Баррон, одетый в синюю флотскую форму, помогал доктору Янгбладу встать на ноги у выходного отверстия Растянувшись на траве, Фреда посмотрела в их сторону и спросила:
— Где все остальные?
— Они вышли ниже по склону в направлении к лагерю, чтобы выдать одежду штабной команде до того, как вы спуститесь вниз, — сказал Баррон. — Я говорил с Полом по радио. Он хочет, чтобы мы отправили вас сразу после ленча, потому что боится, как бы вы не достались сатирам этого континента.
— Выходит, он ревнует.
— Ваш полет займет примерно один час, и с вами отправится доктор Янгблад, чтобы осмотреть Пола. Пол сказал, что проведет с вами двадцать четыре часа, полагая, что успеет передать вам свои записи и соорудить лагерь.
— Капитан, я бы хотела иметь спрятанный где-нибудь в куртке голосовой передатчик и вахту у приемника на двадцать четыре часа, — сказала она.
— Вы боитесь Пола, Фреда? — спросил доктор Янгблад.
— Боюсь за него, — ответила она, — я буду задавать ему наводящие вопросы, а психолог сможет анализировать ответы.
— Он у вас уже есть, — сказал доктор Янгблад, — в пуговице рабочей куртки.
— У вас есть подозрения? — спросила Фреда.
— Нет, — ответил он, — это введено недавно как стандартное оперативное мероприятие для этой планеты.
Пол ждал на коралловом уступе, о котором говорил ей Хал, куда вертолет направлялся подаваемым Полом сигналом посадки. В послеполуденном солнечном свете он выглядел молодым Моисеем с вьющейся русой бородой, длинными волосами, в обносках бриджей, с мачете, подвязанным к поясу. С тридцатиметровой высоты она могла видеть, что он загорел под солнцем Флоры и что под этой бронзовой кожей играли мышцы даже в таких местах, где прежде она мышц вовсе не замечала.
Он подхватил ее из двери вертолета на руки, и прошла целая минута, прежде чем ее нога коснулись земли. Остаточные следы ее фобии к прикосновениям исчезли окончательно. Фреда чувствовала, что наверняка позволила бы ему попытаться установить рекорд выносливости, если бы доктор Янгблад не выказывал недовольство и в конце концов не уговорил Пола опустить ее на землю.
— Я должен освидетельствовать ваше физическое и умственное состояние, — сказал доктор. — Сколько пальцев?
— Два, — ответил Пол. — А что с земной женщиной? Она выглядит немного осунувшейся.
— Сядьте на камень, — сказал доктор, угрожающе размахивая резиновым молоточком, — и положите ногу на ногу.
— Стойте в сторонке, доктор, когда будете стукать. Я боюсь сбросить вас ногой с утеса.
Состояние здоровья Пола удовлетворило психиатра, и Фреда стала наблюдать за выгрузкой тюка с ее оборудованием, а Пол разговаривал с доктором.
Тюк с вещами Пола был упакован и готов к отправке, и пилот погрузил его на борт.
— А где же твой полевой журнал наблюдений? — спросила Фреда.
— Поговорим о нем по прибытии на место, — буркнул Пол.
По сигналу взлета вертолет набрал высоту и оставил их одних на тысячеметровой высоте над уровнем моря; Пол повернулся к ней.
— Твое мачете — это все, что тебе понадобится нынче ночью. Я хочу привести тебя на место до захода солнца, чтобы показать вид, открывающийся с пика Солнечного Заката. Это в шестнадцати километрах пешего хода отсюда, а по пути я покажу тебе орхидеи. Становись!