оды на одежду уже много сказано. Она характеризует не только непостоянство, неопределенность, неуверенность, бесхарактерность современного человека, физиологически она является внешним выражением его колеблющегося мировоззрения, которое такое же неопределённое, неуверенное, переменчивое и «смешанное», как и его кровь и пища. Сознательно она происходит исключительно из потребности внешне представлять социальный ранг в соотношении с доходом. Непроизвольно она является рафинированным достижением культуры, которое вредит здоровью и следовательно жизни; она - ложное средство для прикрытия телесного вырождения и уродства, и выдачи их за здоровье и красоту. Мода на одежду сводится таким образом к «откровенной лжи», в особенности при половом отборе, фальсифицируя телесные качества. «По одежде встречают», но еще меньше я мог бы терпеть вас голыми, вам современникам говорит Заратустра: «За все на свете надо платить», то есть за ложь, и «моя плата месть», говорит он, по-немецки: «Мода на одежду, а так же современное принуждение на напитки и еду, мода на потребление без нужды, являются мотивами бессознательного самоубийства владельца, состоятельного, зажиточного. Каждое мгновение отсутствия света приближает растения к смерти, точно так же каждый лишний кусок еды стоит нам частичку жизни, потому как является бесполезным потребителем энергии. Ничто не является постоянным, как перемена; это высшая модная фраза нынешнего времени, которая драматически характеризует материальный и бездушный образ мыслей нашего века. Продолжительное, организующее, неизменное, душевное, духовное, вневременное и беспредельное, а так же вечно «божественное», и единственно ценное из всех явлений и всего бытия, должное оставаться неизменно юношеским здоровье самого человека, все сегодня находится под знаком перемен, неустойчивой моды. «Современный» самое крылатое и характерное слово нашей нынешней культуры, современное и непостоянное, не жизнеспособное в течении продолжительного времени, таким образом неправдоподобной стала не только личная и социальная жизнь, но и религия, искусство, философия, наука имеют на себе печать моды. Сами стремления к реформам, например односторонняя антиалкогольная кампания или движение за мир грозят погрузиться в моду, выродиться, как только станут всеобщими и тем самым подорвут огромный организм общества своим экономическим существованием. Тут я сталкиваюсь с величайшим из всех социальных законов, от незнания которого погибли все великие реформаторы и герои. Из-за этого «божественного» мирового закона гибели, упадочничества, потерпели неудачу все социальные преобразования всех культур. Этот закон звучит так: невозможно улучшить огромный организм человечества, преобразовать, придать иную форму, наставить на путь истины; только отдельного человека или людей. Но и «избранные» вынуждены радикально свернуть с пути гибели, с бурного потока человечества. Таких называют «сумасшедшими», ибо они изменяют свое собственное я, идут по нехоженым тропам и покинутым островам жизни. Толпа, масса, народ и народы, человечество подчиняется исторически обоснованному закону; бессознательному убийству ради моды, то есть ради болезненного стадного инстинкта, из заблуждения, глупости большинства идти за погибающими. Сейчас нужно показать, как мода, инстинкт подражания, бездумно, начиная от стоячего воротничка и заканчивая «Эрлих-Хата» осуждает «думающий народ» на гибель. Красота и здоровье являются главными в жизни всего живого. Райскому человеку одежда не нужна ни для «моральных» потребностей ни для потребностей в красоте и тепле. Только когда одна часть начала «грешить», то есть отклоняться от понимания райского, от райской фруктовой диеты, человек стал некрасивым, не любимым, и тогда придумал одежду, чтобы спрятать недостатки как «кота в мешке», прежде всего чтобы выдержать конкурентную борьбу при племенном отборе. Такими же темпами человек стал чувствительнее к жаре и холоду, когда вследствие неправильного и слишком обильного питания остатки пищи и «трупная слизь» должны были постоянно перевариваться. Вследствие этого собственная температура стала такой непостоянной, что возникла необходимость в непостоянном, переменчивом климате умеренной зоны, вместо типовой неизменной тепловой нормы тропиков. Через голодание, вечный, «немодный» и поэтому единственно успешный закон очищения, а так же через биологически верную диету впервые больной культурный человек станет таким совершенным, что ни растает в африканской жаре, ни замерзнет на 12 градусном морозе без одежды. Я первым в Европе установил этот факт экспериментальным путем. Пока человек внутренне не является райски чистым и красивым, он не будет таким и снаружи. Поэтому культура нудизма никогда не проникнет, пока человек употребляет культурную пищу. Но продукция последней является экономическим условием существования культурного человечества и социально-экономически нужнее чем его физиологическая жизненная потребность. Поэтому одежда остается необходимой, соответствующей обычаям, моде и полицейским требованиям. Таким образом «государство обнаженных» в государстве «моды на одежду» остается утопией, потому что это, боящееся воздуха, света и ночи «модное общество» экономически живет от моды, но при этом одновременно увеличивается скорость наклона его уровня к бессознательному самоубийству, «там, где (крупный город) все медленное самоубийство называют жизнью» (Ницше). Естественная защита головы - волосы и борода обрезаются так долго, пока последних не остается, и тогда человек должен поощрять промышленность по изготовлению шляп и туалетной воды для волос, даже если он как противник моды этого не хочет. В своей брошюре про волосы, которая теперь объединена с моей книгой «Больные Люди» (Verlag Carl Kahn, Furstenfeldbruck Preis 2 Mark) я показываю, что волосы одновременно являются важным и необходимым органом для полного здоровья. Вместо того чтобы этот орган аромата, этот естественный камин мозга человека культурному человеку оставить неостриженным, из-за моды он совершает незаметное но опасное самоубийство тяжелыми шляпами на центре своей нервной системы и таким образом нарушает нормальное функционирование своей умственной жизни.