Туннель постепенно углублялся, но подолгу работать со спиртовкой не приходилось, так как у работающих быстро намокала одежда. Через четверть часа Пенеллан был вынужден прекратить работу, чтобы немного обсохнуть. На его место встал Мизон, который принялся за дело с не меньшей энергией. Через два часа туннель достиг уже пяти футов в длину. Однако палка по-прежнему упиралась в лед.
— Едва ли за одну ночь могло выпасть столько снега, — заметил Жан Корнбют. — Очевидно, этот сугроб намело ветром с одной стороны. Не попробовать ли нам прорыть выход в другом месте?
— Не знаю, право, — сказал Пенеллан. — Но мне думается, нам нужно продолжать начатую работу, а не то наши товарищи совсем падут духом. Мы должны во что бы то ни стало выбраться отсюда.
— А спирта нам хватит? — спросил капитан.
— Думаю, хватит, — ответил Пенеллан. — Только, может быть, придется отказаться от горячего кофе. Но, по правде сказать, меня сейчас беспокоит не это, а совсем другое.
— Что же такое, Пенеллан? — спросил Жан Корнбют.
— А то, что скоро из-за недостатка масла погаснет наша лампа, да и запасы провизии подходят к концу. Но будь что будет!
И Пенеллан пошел сменить Андрэ Васлинга, который трудился наряду с остальными.
— Господин Васлинг, — сказал он. — Я встану вместо вас, но смотрите в оба, как бы не произошло обвала. При малейшей угрозе дайте мне знать, чтобы вовремя предупредить беду.
Наступило время отдыха, и Пенеллан, удлинив туннель еще на один фут, улегся рядом с товарищами.
ГЛАВА 11
ДЫМОК
На следующее утро, когда моряки проснулись, в домике царил непроглядный мрак. Лампа погасла. Жан Корнбют разбудил Пенеллана и попросил у него огниво, которое тот ему я передал. Пенеллан встал, чтобы зажечь спиртовку, но, поднимаясь, ударился головой о ледяной потолок. Это испугало его: еще накануне он мог стоять в помещении во весь рост. При бледном свете спиртовки он увидел, что потолок опустился примерно на один фут.
Пенеллан с ожесточением принялся за работу. Как ни слаб был свет спиртовки, молодая девушка, взглянув на суровое лицо рулевого, поняла, что он уже начинает впадать в отчаяние. Она подошла к нему, взяла его за руку и с нежностью ее пожала. Тотчас мужество снова вернулось к Пенеллану.
— Она не должна погибнуть! — воскликнул он и, захватив спиртовку, снова пополз в узкий коридор. Потом он с размаху вонзил палку в ледяную толщу и на этот раз уже не почувствовал сопротивления.
Может быть, они уже добрались до слоев рыхлого снега?
Пенеллан выдернул палку, и мгновенно луч света ворвался в ледяную хижину.
— Ко мне, друзья мои! — закричал Пенеллан.
Работая руками и ногами, он быстро разрыл наружный слой снега, который, как он думал, не был покрыт ледяной коркой. Но вместе с потоками света в хижину ворвалась волна морозного воздуха. Пенеллан, орудуя ломом, расширил отверстие и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Выбравшись наружу, он упал на колени и стал горячо благодарить создателя за их спасение. К нему присоединились и остальные.
Кругом все было залито лунным сиянием. Мороз был трескучий, моряки не могли долго оставаться под открытым небом и вернулись в ледяной дом. Но Пенеллан, прежде чем войти в хижину, огляделся по сторонам. Скалистого мыса больше не было. Ледяной дом находился среди беспредельной ледяной равнины. Пенеллан направился было в ту сторону, где стояли сани с провизией. Сани исчезли!
Холод заставил Пенеллана войти в хижину. Он ничего не сказал своим товарищам. Прежде всего следовало просушить над спиртовкой одежду. Термометр, на секунду выставленный наружу, показал -30ºC.
Через час Андрэ Васлинг и Пенеллан решили снова выйти наружу. Одежда на них еще не просохла. Закутавшись в еще сырые плащи, они выбрались через прорытый ими туннель, стены которого уже стали твердыми, как камень.
— Как видно, нас отнесло к северо-востоку, — заметил Андрэ Васлинг, пытаясь ориентироваться по звездам.
— Это бы еще не беда, если бы у нас были сани.