Захватившая его драматургическое и философское творчество тема присутствия возникла все же, скорее, в ответ на другое, трагическое обстоятельство его жизни. В возрасте неполных четырех лет мальчик потерял мать. «Таинственным образом, — говорит философ, — но она всегда была со мной»3. Она присутствовала (restee presente) в самой глубине его бытия. Но она умерла, и ее не было, как мы привыкли говорить, в живых. Отец, высокого ранга государственный чиновник и дипломат, большой, кстати, поклонник театра, великолепно читавший вслух драматический репертуар, женился на сестре умершей, которая и воспитывала мальчика. Оказавшись между умершей, но духовно живой матерью и воспитывавшей его тетей, привившей ему, по его признанию, требовательное отношение к истине и строгости суждений в стиле протестантски-либеральной этики, мальчик с явно художественными и созерцательными наклонностями чувствовал себя в ситуации «тайной полярности между невидимым и видимым» мирами4. Напряжение этой полярности, свидетельствует Марсель, «оказало на мое мышление, и глубже, на само мое бытие мистическое (occulte) воздействие, которое бесконечно превосходит все те влияния, что запечатлены в моих сочинениях»5. Можно сказать, что в подобных первичных складках глубинного опыта и были заложены те основные «слепые интуиции» бытия и жизни, которые затем раскрывались с помощью двойной рефлексии в его философских сочинениях.
Прервем наше изложение биографических истоков философской мысли Г. Марселя, с тем чтобы показать, что указанная «тайная полярность» прошла по всей его философии, начиная с ранних работ, написанных еще до Первой мировой войны, и кончая книгами всего лишь тридцатилетней давности.
Действительно, сердцевину экзистенциальной метафизики Марселя составляет базовая дуальность, пронизывающая все пласты понятийного и даже сверхпонятийного, но тем не менее мыслимого универсума идей, образующих ее каркас. Ее описание удобно начать, хотя это и необязательно, с противоположности «таинства» и «проблемы», подобно флагманскому кораблю задающей строй параллельно идущих «эскадр» понятий, каж
1 Marcel G. Regard en arriere // Existentialisme Chretien. Paris, 1947. P. 296.
201
дое из которых по интенции (направленности) его представления исключает другое. Тут же упомянем и другую важную оппозицию — бытия и объекта. «Объект как таковой, — говорит Марсель, — не присутствует»1. Соответственно присутствие необъективируемо. Строго говоря, присутствие не есть понятие, так как последнее относится к ряду объекта и проблемы, а не к параллельному ему ряду, который мы начали с таинства (тайны). Но нам важно было подчеркнуть, что они ориентированы скорее на их взаимные исключения, чем на связь. А теперь, не заботясь об особом порядке следования самих оппозиций, дадим их свободную, не претендующую на полноту таблицу, иллюстрирующую то, что «тайная полярность между невидимым и видимым» как структура изначального личного опыта Марселя действительно пронизывает все его философское творчество.
Полюс таинства и присутствия Полюс проблемы и объекта
Онтологическое и метапроблемное измерение
Гносеологическое и проблемное измерение
Невозможность фиксировать раздельно субъект и объект, ситуация участия. Познающий включен в познаваемое
Дуалистическое разделение субъекта и объекта, ситуация неучастия. Познающий исключен из познаваемого
Понятие подхода к объекту познания неприменимо
Понятие подхода работает
Сосредоточение как впускающее Другое — снятие напряжения
Напряжение, исключающее Другое
Таинство детализации не подлежит
Сущность проблемного рассмотрения — в детализации
Рефлексия второго порядка, восстанавливающая исходную целостность
Рефлексия первого порядка, разрушающая исходную целостность
Таинство (тайна) трансцендентно по отношению ко всякой технике
Проблема предполагает технику и в своей постановке, и в решении
Сфера гения
Сфера таланта
Прогресса нет, есть чудо
Чуда нет, оно — нонсенс. Прогресс есть
Надежда, вера, любовь, доверие и творческая верность
Отчаяние, желание, измена и предательство
Открытое время
Закрытое время
Трансцендентное
Имманентное
Таинственная связь свободы и благодати
Безблагодатная псевдосвобода выбора
Горизонт сверхъестественного, бытие как дух
Мир как совершенно естественное целое
Таинство бессмертия
Смерть как абсолют мира объектов
Онтологическая полнота, полное
Пустое, пустота
Бытие
Владение/имение
Присутствие
Вещь, объект
Экзистенция
Объективность
1 Марсель Г. Быть и иметь. С. 95.
202
Таблицу можно было бы продолжить. Мы опустили, например, ряд оппозиций из мира социальной философии Марселя, которую он разрабатывал на склоне лет. Кроме того, надо сказать, что понятия одного ряда все-таки могут быть связаны с соответствующими понятиями другого ряда. Так, например, «условия, при которых возможна надежда, строго совпадают с условиями, ведущими к отчаянию»1, — говорит Марсель, воспроизводя экзистенциальную диалектику Кьеркегора, к которой он пришел самостоятельно задолго до того, как стал изучать сочинения датского мыслителя. Другой пример подобной связи дает соотношение техники, входящей в мир объектов (говоря языком Бердяева, близкого по некоторым пунктам к Марселю), и присутствия. Метапроблемный мир, мир присутствия — сверхтехничен. Например, невозможно создать технику, автоматически вызывающую настоящую любовь или верность, присутствующих в человеческой жизни. Сущность техники, напротив, в том, что она неспособна к присутствию. Техника безлична и объективированна, присутствие же лично и сверхлично, и то, что присутствует, не имеет объектного существования. Однако здесь есть исключение: неспособная к присутствию техника — это потребляемая техника. Но для творца ее она может приобрести черты присутствия. Например, когда ее создатель мечтает о ней, создает ее проекты и т. п. В этом случае техники как объекта еще нет, но она уже присутствует, и это потому, что она имеет духовное измерение. Однако мы не имеем здесь возможности развивать тему взаимосвязи противопоставляемых в данной таблице категорий, которая, на наш взгляд, недостаточно раскрыта у французского философа. Дело в том, что взгляды его на характер соотношения указанных двух миров претерпели некоторую эволюцию. Принятая в начале 30-х гг. не без влияния энтузиазма новообращенного католика установка на полный контраст между ними в 1968 г. кажется Марселю «чрезмерно строго религиозной». Уже в 50-е гг. она была смягчена, в результате чего мир объектов несколько сблизился с экзистенциальным миром.
Понятия левого ряда таблицы ценностно и онтологически выше соответствующих понятий правого ряда. Мы объединили их, отнеся к полюсу таинства и присутствия. Поясним дополнительно последнее понятие, уже упоминавшееся выше. В идее присутствия содержится мысль о совместном бытии личностей как духовных существ, в котором они действуют друг на друга, не объективируясь при этом. Присутствует не объект или вещь, находящаяся передо мной, как другой вещью, а духовно близкие, любящие личности, объемлясь и пронизываясь общим для них измерением возможности присутствия как бытия. По Марселю, важным моментом присутствия выступает то, что в нем преодолено различие между «вне меня» и «во мне», внешнего и внутреннего. Лишь поскольку я захвачен изнутри меня самого другим сущим, оно присутствует для меня, будучи ценностно и онтологически значимым. Здесь мысль покидает философему одинокого Я, эгоустановку сознания, когда другое мыслится как то, что может быть схвачено и захвачено мною, поставлено под мой контроль и господство. Эгоцентрическая захваченность владения, или «имения» (Pavoir), и господства характерна для внешнего мира изменения, а не для онтологического измерения, не для бытия (l'etre). Та захваченность, о которой говорится в связи с присутствием, — это захваченность любви,