— Сожалею о том, что тебе пришлось увидеть, — прошептал Честер ей на ушко. — Лора всегда забывается, когда выпьет лишку… Хочешь, еще потанцуем?
— Давай, — ответила Стефани, тщательно разыгрывая беспечность. — До утра еще далеко…
И тут же горько пожалела о своем решении. Нет, на сей раз он не поцеловал ее, а просто прижал к груди…
— Ты вся напряжена, — участливо взглянул на нее Честер. — Чего ты боишься?
— Я не боюсь. Просто… просто я устала.
Честер явно не торопился ей верить, но согласно кивнул:
— Тогда, может тебе прилечь? У Голди приготовлены спальни для тех, кто не выдержит ночного марафона. У тебя будет отдельная комната, — поспешно прибавил он, видя, что Стефани переменилась в лице. — Ведь именно это тебя беспокоит?
Она пропустила вопрос мимо ушей.
— Пожалуй, и вправду не откажусь часок подремать…
— Тогда пойдем, я провожу тебя.
Честер не стал разыскивать в толпе гостей ни Марка, ни Голди, а просто взял Стефани за руку и повел вверх по лестнице. Послушно идя за ним, она гадала, откажется ли он с легкостью от добычи, которую уже считает законной. Если Честер предпримет атаку, она будет готова — и вовсе не на то, что занозой засело у него в голове. Как бы не так, голубчик!
Комната располагалась в самой середине коридора, выходящего на открытую галерею. Просторная, изысканно обставленная, край покрывала на роскошной двуспальной кровати слегка отогнут.
Пропустив свою спутницу вперед, Честер остановился в дверях. Обернувшись, Стефани взглянула на него в нерешительности. Гибок, словно пантера, невольно подумала она, и столь же опасен… Сердце забилось часто и неровно, когда она взглянула в проницательные серые глаза.
Стефани и прежде хотела его, хотела и теперь — отрицать было бессмысленно. Она представила, как он до боли стиснет ее в объятиях, и ощутила на своем теле его сильные руки…
Когда Честер решительно шагнул через порог, сердце ее глухо стукнуло, а когда запер дверь, то едва не остановилось. Пора было сказать решительное «нет»… Но Стефани словно онемела. Она просто стояла, глядя на приближающегося мужчину, и дрожала.
— Я мечтал об этом весь вечер, — произнес Честер, вынимая одну за другой шпильки из ее высокой прически и любуясь каштановыми волосами, заструившимися по плечам.
Пальцы его играли блестящими прядями, затем коснулись розовых ушных раковин, скользнули по нежной шее. Глаза его потемнели, став почти черными, лишь где-то в глубине мерцал таинственный огонь.
Когда же Честер прильнул к ее рту, последние сомнения Стефани развеялись как дым. Губы ее раскрылись сами собой, и она самозабвенно обняла Честера за шею, прижимаясь к нему все теснее и теснее и чувствуя, как напряженные соски касаются его груди. Она хотела лишь одного, и перед этим желанием все в мире было бессильно.
Честер медленно расстегнул длинную молнию — гранатовое платье с тихим шелестом соскользнуло на пол. Под платьем у Стефани были лишь крошечные шелковые трусики да почти прозрачные чулки, но неловкости она не испытывала. Прохладные ладони легли на обнаженную грудь, принялись ласкать нежные округлости, заставляя Стефани мало-помалу терять голову…
Подхватив на руки, Честер отнес ее на постель и уложил на покрывало. Свет ночника, украшенного янтарными подвесками, окрасил кожу Стефани в цвет старого золота. Опустившись на колени подле кровати, он нежно провел ладонью вниз от нежной груди к тонкой талии, потом пальцы скользнули по изгибу бедра. Глаза Честера сияли.
— Прекрасна с головы до ног!
Если бы к этому времени Стефани еще могла мыслить здраво, то неминуемо отметила бы, как быстро и искусно раздевался Честер, что изобличало в нем весьма опытного в альковных делах мужчину. Но она могла лишь зачарованно глядеть на его обнаженную грудь, покрытую темными волосками. Когда настал черед темно-синих плавок, она не отвела взгляда, утратив, казалось, всякий стыд. А когда Честер склонился над нею, ища губами ее рот, подалась ему навстречу всем телом.
Что было потом, Стефани помнила с трудом. Губы Честера, казалось, отдали дань каждому дюйму ее трепещущего тела, пробуждая тайный жар глубоко внутри. Но она знала, что хочет большего!
Когда же он раздвинул ей бедра, Стефани словно обезумела: ногти ее вонзились в его спину, тело подчинилось ритму мерных движений. И вот губы ее раскрылись в безмолвном крике — они почти одновременно достигли вершины блаженства.
Где-то били часы. В полусне Стефани машинально считала удары… Шесть утра. Долгая ночь наконец-то кончилась.