Интересны сама жизнь и желание автора донести до нас свой опыт.
Америка научила ее вытащить из себя все резервы. И она их вытащит. И станет хозяйкой жизни. Она победит, добьется, достигнет. Но ничто не придет к ней даром. За все придется заплатить сполна – страданиями, трудом, талантом.
Книга несет в себе нравственный заряд. Невольно вспоминается притча о лягушке, которая попала в горшок с молоком. Но не смирилась, а стала активно дергаться и в результате взбила масло и выскочила из горшка.
Всегда можно выскочить из любого горшка, будь то Америка или несчастная любовь, болезнь или бедность. Путь к победе один. Не сидеть сложа руки, а действовать.
Героиня И. Д. – разная. Мудрая и простодушная. Расчетливая и романтичная. Подозрительная и доверчивая. Но ею всегда движет тоска по идеалу. Она ищет идеал. И даже если не найдет, то поиск сам по себе – это движение. Это самоусовершенствование.
Глава первая
Январь – май 1985 г.
Нельзя складывать ручки и идти ко дну, в какие бы жуткие условия ты ни попал. Вспомни про Робинзона Крузо, про графа Монте-Кристо. Люди попадали в экстремальные ситуации, но не сдавались. Мамина мама, моя бабушка (та, что в Союзе живет сейчас), в двадцать лет (!) осталась без мужа с двумя детьми. Это было после войны: женщин было много, мужчин мало. А уж женщине с двумя детьми, да еще на Кавказе, не светило ничего.
Так она и прожила всю жизнь без мужа. Себя детям посвятила. Выдержала. Я бы с ума сошла. В двадцать лет навсегда о себе забыть.
Она и до двадцати не особо много успела. Только вышла замуж, через год-другой его на фронт забрали. А еще через год получила повестку. Погиб. После войны голод. Молодая женщина одна, а маленьких детей кормить надо. И такое люди переживали. А что у тебя?! Бананы, тортики, печенье в холодильнике. Все есть. Книги целый контейнер с собой привезли. Тетради, ручки. Пластинки. Совершенствуй себя. Работай. Чего нюни распускать?!
Проблема не в том, что ты попала в тяжелую ситуацию, а в твоей слабой воле, в неумении выдержать малейший дискомфорт.
Очнись! Ты же не в тюрьме, не на каторге, не на войне! Это только твое субъективное восприятие. Ты в большом великолепном городе, о котором мечтают как о счастье сотни тысяч людей в разных уголках мира. Чтобы попасть в этот город, люди переплывают океан на плоту, рискуя жизнью, бросают близких и родных, сидят в тюрьмах… на что только люди не идут, чтобы попасть в Нью-Йорк.
Руки ноги при тебе? Молодая, здоровая. Чего хнычешь? Ты в Нью-Йорке, в центре мировой цивилизации!
Нью-Йоркский университет. Зачем я сюда приехала, – сама не знаю. Приехала. Есть ведь у них и актерские, и режиссерские отделения. Есть «Creative writing department»[1]. На месте разберемся.
Дверь лифта медленно отворилась и, невольно втягивая голову в плечи, я неуверенно вышла. В отличие от Бруклин-колледжа, здесь все было чисто, современно, красиво. И блестящие под лампами полкоридора, и могучие лампы на потолках, и объявления, висевшие на стенах, – все это было другого – лучшего уровня. Откуда-то доносилась музыка Баха.
«Бах!» – с удивлением и радостью подумала я.
Осторожно ступая и жадно оглядываясь по сторонам, я пошла по коридору. Я и хотела, и боялась наткнуться на следы кого-нибудь живого. Я шла по коридору, как мальчишка, забравшийся в чужой амбар, как воришка, пробравшийся в чужие хоромы. Как будто, если бы меня спросили, кто я такая и что я здесь делаю, меня бы и впрямь уличили в воровстве!
Вот стеклянное окошко ресепшен-деск. Внутри пусто. Пользуясь тем, что секретарша отошла, заглядываю внутрь. На стене висит огромная, на всю стену картина… Хорошая картина! Полки с книгами… Ага! Сердце мое бьется чаще. Я невольно стою минутку, просто смотрю на покоящиеся по ту сторону, за стеклом, богатства человеческого наследия. Вид этого маленького офиса купает меня, как музыка, в блаженстве. Я всегда испытываю такое чувство при виде уютного, ярко освещенного письменного стола, удобного рабочего места, за которое так и хочется сесть и начать работать. Стол есть у меня и дома: только там почему-то меня невозможно заставить сесть за него. Я иду дальше.
Двери. Стены. «Room[2] 411», «Room 412», «Room 413»… Подхожу к одной из дверей, прислушиваюсь: ни звука. Воровски оглянувшись по сторонам, нагибаюсь и смотрю в замочную скважину. Ничего не видно! Тогда, легчайшим движением руки прикоснувшись к ручке двери, перестав дышать, тихо-тихо поворачиваю ручку и еще тише толкаю дверь так, что образуется маленькая щелка, через которую видна узкая полоска классной комнаты. Только полоска света видна. Полоска расширяется, увеличивается, медленно растет, пока я с облегчением не вздыхаю, поняв, что в классе пусто. Окинув взглядом пустые стулья, натертый паркет, доску, я закрываю дверь и иду дальше. Звуки музыки и голоса все отчетливей и ясней, они приближаются, растут в пространстве.