Едва ли признают, что не пустяками занимается тот, кто для просвещения разума в какой-либо области знания обратится к положениям тождества и будет настаивать на таких максимах, как «субстанция есть субстанция», а «тело есть тело», «пустота есть пустота», а «вихрь есть вихрь», «кентавр есть кентавр», а «химера есть химера» и т. д., ибо все такие положения одинаково истинны, одинаково достоверны и одинаково самоочевидны. Но тем не менее их нельзя не считать пустяками, если ими пользуются как принципами обучения и придают им особое значение как вспомогательным средствам познания, ибо они научают лишь тому, что каждый человек, способный рассуждать, знает без всяких разъяснений, а именно что каждый термин есть этот самый термин и что каждая идея есть эта самая идея. Вот почему я думал раньше и продолжаю думать теперь, что тот, кто выставляет и твердит такие положения с целью дать разуму какой-нибудь новый свет или путь к познанию вещей, занимается пустяками.
Обучение заключается совсем не в этом. Кто хочет обогатить свой или чужой ум неизвестными ему дотоле истинами, тот должен найти посредствующие идеи и расположить их друг за другом в таком порядке, чтобы разум мог увидеть соответствие или несоответствие исследуемых идей. Положения, выполняющие это, поучительны; но они совершенно отличны от положений, в которых термин утверждает о себе самом, ибо такие утверждения никак не могут расширить чьего-либо познания. Они так же мало способствуют познанию, как мало способствует обучению грамоте знание таких вдалбливаемых в голову положений, как «А есть А», а «Б есть Б»; можно знать эти положения не хуже любого учителя и все-таки всю свою жизнь не уметь прочесть ни одного слова. Сколько бы ни пользовались всякими такими положениями тождества, они ни на йоту никого не подвинут в умении читать.
Если бы только люди, не одобряющие мое выражение «положения с ничтожным содержанием», прочли и потрудились понять, что я написал очень понятно выше, они не могли бы не заметить, что под положениями тождества я разумею, лишь такие положения, в которых один и тот же термин, обозначающий одну и ту же идею, утверждает о самом себе. В этом я вижу точный смысл положения тождества. И относительно всех их я считаю себя вправе по-прежнему утверждать, что выставлять их в качестве поучительных — пустячное занятие. Ни один разумный человек, когда он обращает на них внимание, не может упустить их из виду, если на них необходимо обратить внимание или усомниться в их истинности.
Но пусть другие решают, точнее ли, чем я, выражаются те, кто называют положениями тождества такие, в которых один и тот же термин не утверждает о самом себе. Очевидно одно: все, что они говорят о положениях, не являющихся положениями тождества в выдвигаемом мной смысле, не относится ко мне и к тому, что я сказал, ибо все сказанное мной касается тех положений, в которых один и тот же термин утверждает о самом себе. Я желал бы видеть хоть один пример, где использование подобного положения содействовало бы успехам и развитию чьего-либо познания. Примеры другого рода, как бы они ни использовались, ко мне не относятся, потому что они не принадлежат к числу тех, которые я называю положениями тождества.
4. Во-вторых, когда часть какой-нибудь сложной идеи высказывается о целом. Во-вторых, другого рода положения с ничтожным содержанием мы имеем, когда часть сложной идеи высказывается о названии целого, часть определения — об определяемом слове. Таковы все положения, в которых род высказывается о виде, а термин большего объема — о термине меньшего объема[353]. Какими, например, новыми сведениями, новым знанием обогащает человека, знающего сложную идею, обозначаемую словом «свинец», положение «свинец есть металл»? Ведь словом «свинец» он уже охватил и обозначил все простые идеи, входящие в сложную идею, обозначаемую словом «металл». Действительно, чтобы человеку, знающему значение слова «металл», но не знающему слова «свинец», объяснить значение этого последнего слова, следует сказать «это металл», что выражает сразу несколько простых идей; это короче, чем перечислять каждую идею отдельно, говоря «свинец есть тело очень тяжелое, плавкое и ковкое».
353
Локк имеет в виду, что