Итак, существование физического материального мира, разделенного на бесчисленные фрагменты и части, но единого по своим закономерностям, — первый мотив всех теоретических построений Локка. Второй мотив его рассуждений состоит в убеждении, что благо человеческого рода невозможно без обращения сил и веществ природы на службу практическим потребностям людей. Он приводит такой пример: «...если бы только употребление железа прекратилось у нас, мы через несколько столетий неизбежно дошли бы до нужды и невежества древних туземцев Америки, природные способности и богатства которых нисколько не были хуже, чем у самых процветающих и образованных народов»[17]. Но чтобы овладеть природой, надо ее успешно познавать, а для этого — уточнить характер существования и свойства внешнего мира, а затем структуру и механизм познавательных способностей человека.
Прежде всего Локк разделил проблему бытия мира вне нас на четыре вопроса: 1) существует ли многообразный мир материальных объектов? 2) каковы свойства этих материальных объектов? 3) существует ли материальная субстанция? 4) как возникает в нашем мышлении понятие материальной субстанции и может ли это понятие быть отчетливым и точным? Ответ на первый вопрос, по мнению Локка, может быть дан сразу и является положительным и безоговорочным. Ответ на второй вопрос может быть получен в рамках специального исследования. Ответ на третий вопрос гласит, что если существует всеобщая основа вещей, то она должна быть материальной, а понятие материи непременно заключает в себе «идею плотной субстанции, которая везде одна и та же, везде однообразна»[18]. Итак, единообразная плотность — вот изначальное свойство материальной субстанции. Однако этим характеристика материи не исчерпывается: если бы у нее не было иных свойств, многообразие эмпирического мира оказалось бы эфемерным и уже тот факт, что нас окружают тела разной степени твердости и крепости, в том числе рыхлые и жидкие, был бы необъясним. Но можно ли без колебаний признать, что существует именно и только материальная субстанция? Вопрос о существовании духовной субстанции Локк оставляет не до конца решенным, хотя допущение ее вовсе не требуется, если принять, что материя сама может мыслить, как полагали Дунс Скот и Гоббс[19]. В отношении же материальной субстанции, считает философ, мало вероятно, что ее нет, следует согласиться, что она существует. Заметим в этой связи, что нам представляется неубедительным мнение новейшего комментатора Джона Макки, будто понятие материальной субстанции для Локка — это всего лишь метафора для обозначения совокупности первичных качеств тел[20]. Такой взгляд сильно сближает Локка и Беркли, а это противоречит исторической правде.
Что касается четвертого вопроса, то понятие материальной субстанции представляется Локку неотчетливым, а способ его образования сомнительным. Если, по мнению философа, реально, безусловно имеется переход от единообразной материи к многообразному природному миру, то обратный переход в мышлении от многообразия природной картины мира к понятию однообразного субстрата представляется ему малоосуществимым. Здесь налицо непоследовательность философа, хотя очевидно, что критическое и даже скептическое отношение его к «обратному переходу» вызвано тем, что он связывает его со схоластической трансцендентализацией понятия субстанции, т. е. вынесением его в совершенно обособленную от опыта, потустороннюю область.
В рассмотрении вопроса о том, как же все-таки в нашем сознании образуется это, пусть шаткое и смутное, понятие, Локк сам недалеко ушел от схоластического понимания субстанции как логически постулируемой вне-чувственной «подкладки» чувственного опыта. Он считает, что идея философской субстанции — это продукт мыслящего воображения: люди представляют себе «под» всеми вещами с их многообразными качествами некоторую общую им «опору» (support). Это примысливание есть предположение, гипотеза, но гипотеза вполне естественная. А. И. Герцен в «Письмах об изучении природы» метко упрекнул Локка в том, что понятие опоры оказывается у него реставрацией принципа врожденных идей, против которого сам Локк столь решительно боролся. Диалектика единого и многообразного, сущности и явления оказалась не под силу Локку; не понял он и подлинной роли практики в познании материи[21]. Не удивительно, что понятие опоры стало удачной мишенью для критики со стороны Беркли и Юма.