==140
которое должно испытывать к нему столь разумное существо, как человек, и что, следовательно, бог так и поступил.
Если этот довод имеет какую-нибудь силу, он доказывает гораздо больше того, что в данном случае от него ожидают те, кто его приводит. Ибо если мы можем заключать, что бог сделал для людей все, что люди считают для себя наилучшим, потому что это соответствует его доброте, то это доказывает не только то, что бог запечатлел в человеческой душе идею о себе, но и то, что он вообще запечатлел там ясными знаками все, что люди должны знать и думать о нем и что они должны делать, повинуясь его воле, и что он дал людям соответствующую этому волю и склонности. Без сомнения, каждый будет считать, что для людей лучше это, чем если бы они шли к знанию ощупью во мраке, так, как, по словам св. Павла, все народы шли к богу (Деяния XVII 27), и чем если бы их воля сталкивалась с их разумом и их склонности мешали их обязанностям. Католики говорят, что для людей всего лучше и, следовательно, соответствует доброте бога, чтобы был на земле непогрешимый судья в спорных вопросах, и поэтому такой судья есть. Я с своей стороны на том же самом основании утверждаю, что лучше для людей, чтобы каждый сам был непогрешим, и предоставляю моим противникам решать вопрос, могут ли они силою этого довода признать каждого человека таковым. Я считаю очень хорошим доводом утверждение: <Бесконечная мудрость божия сделала так, и, следовательно, это самое лучшее>. Но мне кажется, нужно быть слишком уверенным в своей собственной мудрости, чтобы говорить: <Я считаю это самым лучшим, и, следовательно, бог сделал это так>. И при рассмотрении нашего вопроса бесполезно доказывать при помощи подобного довода, что бог сделал так, когда опыт определенно показывает, что он так не сделал. Но и без первоначальных отпечатков знания или запечатленных в душе идей люди не могут пожаловаться на доброту божию. Ибо бог наделил людей способностями, достаточными для того, чтобы открыть все нужное для целей такого существа. И я не сомневаюсь в возможности показать, что при надлежащем применении своих природных способностей человек без всяких врожденных принципов может, достигать познания бога и других важных для себя вещей. Наделив человека такими познавательными способностями, бог так же мало был своей добротой обязан запечатлеть в его душе врожденные понятия, как и
==141
построить ему мосты или дома, когда он дал ему рассудок, руки и материал. Одни народы на свете, хотя и очень способные, или совсем не имеют мостов и домов, или плохо обеспечены ими, а другие совсем не имеют идей о боге и принципов нравственности, а если и имеют, то плохие. В обоих случаях причина заключается в том, что они никогда не развивали разумно своих способностей, дарований и сил в этом направлении, но довольствовались взглядами, обычаями и вещами своей страны в том виде, как нашли их, не обращая своих взоров вперед. Если бы мы с вами родились у Солданийского залива, наши взгляды и понятия, возможно, не стояли бы выше грубых воззрений живущих там готтентотов. А получи король Виргинии Апочанкана воспитание в Англии, он стал бы, может быть, таким же сведущим богословом и хорошим математиком, как какой-нибудь англичанин. Разница между ним и более образованным англичанином состоит только в том, что развитие его способностей ограничивали нравы, обычаи и понятия его страны, и никогда оно не бывало направлено на иные или более глубокие исследования. И если властитель Виргинии не имел идеи бога, то только потому, что не думал о том, что могло бы его привести к ней.
13. У разных людей идеи бога различны. Я согласен, что если бы в человеческой душе нашли запечатленными какие-нибудь идеи, то мы имели бы основание ожидать, что это будет понятие о творце, как знак, установленный богом на собственном произведении, чтобы напомнить человеку о его зависимости и долге. Здесь проявлялись бы первые признаки человеческого знания. Но как поздно можно обнаружить у детей это понятие! И когда мы его находим у них, насколько оно более походит на взгляд и понятие учителя, чем представляет истинного бога! Кто обратит внимание на путь, которым детский ум приходит к знанию, найдет, что предметы, с которыми дети знакомятся прежде и ближе всего, производят первые впечатления на их разум, и не найдет ни малейших следов других впечатлений; Легко заметить, как детское мышление расширяется исключительно по мере ознакомления с большим количеством разных познаваемых чувствами вещей, как дети удерживают в своей памяти их идеи и приобретают способность соединять и расширять их и различными путями сочетать их вместе. Я покажу потом, как они таким путем приходят к составлению в своей душе идей, которые люди имеют о божестве 39.
14. Можно ли думать, что человеческие идеи о боге -
==142
черты и знаки его самого, запечатленные в душе людей его собственным перстом, когда мы видим, что в одной и той же стране, под одним и тем же именем люди имеют совершенно различные, более того, часто противоположные и несогласные друг с другом идеи и представления о нем? Согласие в имени, или звуке, едва ли доказывает врожденность понятия о боге.
15. Какое истинное или допустимое понятие о божестве могли иметь те, кто признавал и почитал сотни богов? Всякое божество, признанное сверх одного, было бесспорным свидетельством того, что они не знали бога, и доказательством того, что они имели неверное понятие о боге, из которого исключили единство, бесконечность и вечность. Если мы прибавим к этому их грубые представления [о наличии] телесности, выраженные в изображениях и идолах (representations) божеств, любовные похождения, браки, совокупления, похоть, распри и другие низменные свойства [и дела], приписывавшиеся ими своим божествам, у нас будет мало основания думать, что языческий мир, т. е. большая часть человечества, имел те идеи о боге в своей душе, которые создал сам бог, заботясь о том, чтобы люди не ошибались относительно него. Да если эта столь усердно выставляемая всеобщность согласия и доказывает врожденность какого-нибудь запечатления, то она подтверждает только следующее: бог запечатлел в душе всех говорящих на одном языке людей свое имя, но не свою идею, ибо люди, согласные относительно имени, имели в то же время совершенно различные представления об обозначаемой им вещи. Если скажут, что большое количество различных почитаемых язычниками божеств было образным выражением различных атрибутов непостижимого существа или различных сторон его провидения, я отвечу, что не буду исследовать, какими могли быть эти божества в самом начале; но, мне кажется, никто не станет считать, что так думал о своих [богах сам] простой народ. Кто обратится к <Путешествию епископа Беритского> 40, гл. 13 (не говоря уже о других свидетельствах), увидит, что сиамское богословие открыто признает множественность богов, или, как более верно замечает аббат Шуази в своих <Записках о путешествии по Сиаму> 41 (с. 107-177), состоит, собственно говоря, в отрицании всякого бога вообще.
16 42. Если скажут, что мудрецы всех народов пришли к верным представлениям о единстве и бесконечности божества, я соглашусь с этим. Но,
==143
во-первых, это исключает всеобщность согласия в чем-нибудь, кроме имени; так как мудрецов очень мало - один, вероятно, приходится на тысячу, то эта всеобщность очень ограниченна; во-вторых, это обстоятельство ясно показывает, на мой взгляд, что самые верные и лучшие понятия о боге не запечатлены, но приобретаются размышлением и обдумыванием и надлежащим применением своих способностей. В мире люди мудрые и вдумчивые, надлежащим образом и тщательно используя свое мышление и разум (reason), достигают верных понятий об этом и других предметах, между тем как ленивые и невдумчивые, составляющие значительное большинство, заимствуют свои понятия наудачу, от обычного предания и представлений простого народа, не ломая над ними своей головы. И если считать понятие о боге врожденным вследствие того, что оно есть у всех мудрых людей, то и добродетель также придется считать врожденной, ибо мудрецы всегда обладают ею.
17. Так было, очевидно, во всем язычестве. Но даже среди иудеев, христиан и магометан, признававших только одного бога, данная доктрина - а эти народы заботятся о том, чтобы учить людей верным понятиям о боге,- не возобладала до такой степени, чтобы заставить людей иметь одинаковые и верные идеи о нем. Ведь как много найдется, если поискать, даже среди нас, людей, представляющих себе бога сидящим на небе в образе человека и имеющих много других нелепых и неуместных представлений о нем! Среди христиан, точно так же как среди турок, были целые секты, считавшие и уверявшие [других], что божество телесно и имеет человеческий вид. И хотя немногие среди нас считают себя антропоморфистами (с некоторыми я, впрочем, встречался), но я уверен, что кто займется этим, найдет много их среди невежественных и необразованных христиан. Поговорите с сельскими жителями, хоть любого возраста или с юными людьми любого общественного положения, и вы увидите, что хотя имя бога часто бывает у них на устах, но связываемые с этим именем понятия так странны, низки и жалки, что трудно представить себе, чтобы они были сообщены разумным человеком, а еще труднее - чтобы это были черты, указанные перстом самого бога. Не вижу я также, почему более порочит доброту божию то, что он дал нам душу, но не снабдил ее идеей о себе, чем то, что он послал нас в свет неодетыми и что вместе с нами не рождается на свет