Опыт о человеке

IV

Пылать, быть может, Этна прекратит,
Как только ей философ запретит[13]?
Быть может, перестанут ветры дуть,
Чтоб у тебя не заболела грудь?
И не сорвется камень с высоты,
Когда проходишь под горою ты?
И ветхий храм не погребет людей,
Пока не посетит его злодей?
V. Пусть этот мир, уютный для проныр,
Не так хорош, но где же лучший мир?
Святым там подобает обитать,
Но как святых друг с другом сочетать?
О лучших, говорят, печется Бог,
Но как узнать нам, кто хорош, кто плох?
Кто чтит в Кальвине вестника небес,
Кто полагает, что в Кальвине бес,
А кто-то мнит, что даже Бога нет,
Когда в Кальвине пагуба и вред;
Шли споры встарь, как в наши времена;
Для всех одна система не годна.
Что для тебя наисладчайший дар,
То для меня горчайшая из кар.
"Все хорошо, что есть". Кто возразит?
Но кто достойней: Цезарь или Тит?
Тот, кто привык цепями всех смирять,
Иль тот, кто день боялся потерять[14]?
"Но сыт Порок, а Честность голодна".
Что ж! Разве хлебом Честь награждена?
Добиться хлеба может и Порок,
Плут силится урвать себе кусок;
Плут силится испытывать судьбу,
Риск нравится безумному рабу.
Порою добрый слаб и не богат,
Душевному покою добрый рад.
Обогати его, хоть был он тощ,
И скажут: "Он богат, но где же мощь?"
Пусть будет мощью добрый одарен,
А где же, скажут, королевский трон?
Коль внешний блеск достался без труда,
Зачем же человек — не Бог тогда?
Однако Бог достаточно дает,
Поскольку нам не счесть его щедрот;
Просить мы можем Бога без конца,
Но где предел терпению Творца?

VI

Награды неземные хороши.
Сиянье солнца в глубине души
Вознаграждает нас в земной тщете.
Подаришь ты карету нищете,
Дашь меч тому, в чьем веденье закон,
И возведешь гражданственность на трон?
Глупец! Неужто небо нам должно
Давать все то, чего желать грешно?
Ты мальчик или муж? Кто ты таков,
Любитель яблочек и пирожков?
Как мнит индеец обрести в раю
Свою собаку и жену свою,
Так ты богоподобному уму
Мирскую предназначил кутерьму,
А трапеза подобная скудна
Или для Добродетели вредна;
Так тот, кто в двадцать лет бывает свят,
Развратом обездолен в шестьдесят.
Покоя не обрящем ли, признав:
Богатство — благо лишь для тех, кто прав?
Сенаторов ты купишь и судей,
Не купишь только мнение людей.
Неужто меньше любит Бог того,
Чья жизнь — добра и правды торжество,
Того, кто возлюбил наш грешный род,
Но получает маленький доход?
Сословие — не честь и не позор;
Честь в том, что миновал тебя укор.
Один в своих лохмотьях горделив,
Другой в парче угодлив и пуглив;
Сапожник носит фартук, рясу — поп,
Короною увенчан царский лоб;
Корона не похожа на чепец,
Еще различней умник и глупец.
Монарх порой пойти в монахи рад,
И как сапожник, пьян порой прелат,
Но человек — и нищий и вельможа;
Все остальное лишь прюнель да кожа.
От королевской шлюхи ордена
Получишь ты, но грош тебе цена;
Пусть кровь Лукреции[15] в тебе течет,
И притязает знатность на почет,
Ты лишь тогда почет приобретешь,
Когда свои заслуги перечтешь,
Но если твой древнейший знатный род
Производил негоднейших господ
И каждый предок — сущий обалдуй,