ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ. Простое практическое руководство к буддийской медитации

Чтобы понять, насколько мы действительно связаны деспотизмом абстрактных представлений, необходимо развивать способность погружения, или инсайта, в природу концептов. У нас есть идея о том, что мы «владеем» вещами, что они нам «принадлежат». А вот подушечка, на которой мы сидим, даже не подозревает, что ею владеет кто-то. Понятие принадлежности или обладания имеет отношение к территориальной или локальной близости между нами и определенными вещами. Время от времени мы находимся в непосредственной близости к тем или иным предметам, пользуемся ими, а затем у нас возникает представление, что мы ими владеем. В действительности обладание, принадлежность — это мыслительный процесс, не зависящий от фактических отношений, которые существуют между нами и объектами окружающего нас мира. Освобождение от привязанности к «обладанию» освобождает нас от порабощенности объектами.

Еще один концепт, на который мы все очень завязаны, — это концепт-половой принадлежности «мужчина — женщина». Когда вы закрываете глаза, то остаются лишь дыхание, ощущения, звуки, мысли... Где «мужчина»? Где «женщина»? От них остается только идея, только понятие. Мужчина и женщина перестают существовать, когда ум погружается в свою фундаментальную тишину. Представьте себе волны в океане, которые возникают и пускаются в комментарии друг о друге и о себе: большая, маленькая, красивая, величественная... Все это может быть и так, в относительном смысле, но это никак не отражает главную истину — лежащее в основе их всех единство огромной массы воды. То же самое происходит, когда мы оказываемся привязанными к концептам, дробящим реальность на внешние формы. Здесь и начинаются сравнения, суждения, оценки, то есть все то, что подкрепляет и усиливает относительную отдельность и вза-иморазделенность. При медитации мы освобождаемся от этих пут концептуализированное мира и с чувством внутренней достоверности переживаем фундаментальное единство элементов, частью и средоточием которых мы являемся. Но, пожалуй, наиболее глубоко сидящим в нашем сознании концептом, тем, который продержал нас закованными в пещере теней дольше всех других и который крепче других привязывает нас к колесу жизни, смерти и перерождений, является концепт самости, нашего ревностного «Я». Он представляет собой идею того, что существует-таки некто, кто стоит за этим течением вещей, что есть некая сущность, некий постоянный элемент, являющий собою центральную суть нашего существа. Такие понятия, как сам, я, мое — суть не более чем идеи нашего ума, обязанные своим существованием нашему[3] самоотождествлению с различными аспектами телесно-ментального процесса. Изначально это самое «Я», или эго, не существует, но поскольку мы так сильно привязаны к идее его, то неизбежно тратим значительную часть своей жизни, защищая это мнимое «Я», расширяя его права и территории и во всем ему потакая. Медитация дает нам возможность увидеть его концептуальную природу и понять, что в действительности его не существует, что оно есть просто идея, посторонняя проекция в поток того, что происходит внутри текущего момента.

Существует несколько концептов (представлений, понятий), которые могут связывать нас как путами: это концепты пространства, времени, собственности, различия людей по полу, своего эго. Можно убеждаться на каждом шагу, насколько деспотичны эти концепты, какая значительная часть нашей жизни закручена на них и вокруг них вращается, и насколько мы поглощены жизнью в подвластном им мире теней. Известный тибетский учитель медитации Калу Ринопоче писал:

«Вы живете в иллюзии, в царстве внешней стороны вещей. Существует некая Реальность. Реальность эта — вы. Когда вы это поймете, то увидите, что вы — ничто. А будучи ничем, вы оказываетесь всем сущим. В этом — все».

Существуют четыре «конечные реальности». Их потому так называют, что они могут испытываться непосредственно, в отличие от реальностей, представленных нам только через мысль. Эти четыре конечные реальности суть все содержание нашего опыта.

Первая из них являет собой материальные элементы, составляющие все объекты физического мира. Согласно традиции и в терминах своей данности нам в опыте нашей практики они описываются как элементы земли, воздуха, огня и воды. Элемент земли есть элемент протяженности, про-странственности. Мы испытываем его как твердость или мягкость предметов. Когда мы испытываем боль в своем теле, то это как раз проявление этого элемента. Когда вы при ходьбе касаетесь земли, то именно это ощущение контакта, прикосновения, и есть элемент земли: ощущение жесткости, мягкости, протяженности.

3

Читатель наверняка заметит противоречие: казалось бы, все сказано выше, и еще будет сказано ниже, для отрицания реальности «Я»; но тут же, как бы невзначай, это «Я» возвращается обратно через словечко «наше» или «мы» и через полную серьезность обращения к слушателям, в которых, таким образом, явно предполагается реальность их «Я». Лекторское же «Я» и подавно выглядит как бы вне всяких сомнений. Однако это противоречие своеобразно снимается в контексте развиваемой доктрины. Дело в том, что она вовсе не отрицает существования относительно устойчивой констелляции элементов, лежащей в основе того, что мы называем индивидом и индивидуальностью. Именно эта, вспыхнувшая сознанием, «констелляция» в человеческом существе, упуская из виду радикальность своей относительности и чрезмерно акцентируя свою автономность, и порождает эфемерный феномен «Я» — как владельца и распорядителя «своих» элементов в их внутренней и внешней активности и как одновременно — тождества с этими элементами (в этой иллюзии и лежит источник страданий и несвободы). Но все течет, текут и сменяются элементы констелляции, течет и изменяется как облако в небе сама констелляция, и — исчезает. «Владелец», «распорядитель», «тождество» — все это иллюзия,— говорит это учение. И в этом оно совпадает с бихевиоризмом. (Или, точней, бихевиоризм совпадает с ним.) Никакого «черного ящика» нет! Есть лишь наблюдаемое: причины и следствия, действия и результаты, между которыми нет промежуточного механизма их интимной связи. Буддизм не интересуется физиологией. Автор этой книги, излагая соответствующую тему, приводит интересный пример (с убедительностью которого можно до конца и не согласиться, но понять суть дела он помогает). Взгляните ночью на известнейшее созвездие — Большую Медведицу (или для жителей южного полушария, на Южный Крест). Оно дорого нам, как песня родины! Но если вдуматься в смысл его, то — что же оно такое? Не правда ли, составленный звездами его узор вовсе не означает «автономности» созвездия: оно произвольно, оно растворено в массе прочих звезд и потому, строго говоря, оно не существует реально. А теперь попробуйте его НЕ увидеть! Не удастся! Вот в том-то гравитировании сознания к узорам (к «гештальтам» — вспомним мы снова Европу), к овеществлению того, чего нет в реальности, и лежит феномен «Я». (Не здесь ли намек на решение психофизической проблемы?) Таким образом, вообще говоря, «иллюзия Я» существует объективно как феномен (вспомним длину волны и цвет). «Существует»! Иначе мы о нем не говорили бы. Более того, она (иллюзия эта) даже весьма полезна в практической жизни — как созвездия в навигации. Однако не этот уровень понимания вещей дает картину фундаментальной истины. И вот именно идея разных уровней снимает обсуждаемое противоречие. Есть практический, житейский, мирской уровень (включая ситуацию передачи самого этого учения от учителя ученикам); на этом уровне «феномен Я», как понятие и как ярко переживаемая достоверность, незаменим: он служит необходимому делу организации внешней жизни. В этой сфере все наши обычные мысли, словесные формулировки, планы, воображение, воспоминания, философские категории — то есть вся та система концептов, которая мешает инсайту в практике медитации,— выполняют важнейшую функцию. Без этого уровня невозможна жизнь общества и практическая жизнь индивидов, их элементарное ориентирование в ее времени, пространстве и отношениях, невозможны наука, техника и технология, философия и даже само это учение. И вся вообще литература невозможна — от художественной до научной. Невозможен сам язык! Да, все это так. Но речь-то идет о том, что это не единственный (и, по мнению буддизма, не главный) уровень и что не следует на нем задерживаться слишком подолгу, гипнотизируясь его ценностями и его материалом. Ибо источник фундаментальной истины, откуда мы можем черпать мудрость универсальную,— в тишине нашего ума. И в этой тишине становится ясно, среди прочего, что того резко очерченного, плотного, привычного, дорогого нам «Я», нашей «песни родины» не существует, как не существует объективно (в двух-, а тем более в трехмерном звездном пространстве) выделяемых нами созвездий. Повторим уже приводившуюся (в 1-й книге этого тома) аналогию с уровнями физического мира и нашим отношением к ним. Все вещи состоят из атомов, т. е. фактически они — пустые. Но мы садимся на стул, не боясь провалиться, ибо знаем — и по опыту, и теоретически, — что наше тело имеет тот же уровень текстуры, что и стул. Однако именно знание о невидимом атомарном уровне дарит нам величайшие горизонты понимания природы тел и открывает гигантский источник энергии. Добавим от себя, что не иметь хорошего представления об этом уровне сегодня по меньшей мере стыдно. Столь же стыдно должно быть — не знать хотя бы азов учения Будды — картины атомарного мира внутренней стороны мысли и законов его энергетики. Такое незнание не только стыдно. Оно... «не выгодно». Для индивида. Для мира же оно прискорбно. — Прим. перев.