Начиная со II в. до н. э. свободнорожденные германцы признавали различия по происхождению. Сыновьями богов или асов считались представители самых знатных семейств, которые имели исключительную привилегию поставлять племенам чиновников, которым мало подчинялись, зато очень почитали, и которых римляне называли князьями 5). Сыновья асов, как указывает их название, происходят из арийской ветви, и сам факт, что они находились вне категории воинов и свободных людей, доказывает, что в крови последних присутствовал чужеродный элемент, который ставил их ниже первых Несмотря на это они не имели большого могущества, не владели одэлами и не могли командовать воинами. В принципе они имели возможность стать королями, если сыновья асов предпочитали оставаться со своим величием в глубине скандинавских земель.
Но это был только принцип, а на деле маловероятно, что великие германские племена Севера, которые изменили облик мира и были арийцами, уступили бы место людям простого происхождения 6). Во время их появления в Римской империи они имели слишком чистую кровь, чтобы допустить к власти тех, у кого ее не было. Все они поступали так же, как геркулы. Они ставили во главе своих отрядов только арийцев, асов, сыновей богов. После V в. за «царскими» племенами у тевтонских народов признавалось «чистое» происхождение. Такое положение вещей продлилось недолго. Эти благородные семейства вступали в союзы только друг с другом и соблюдали в браках очень жесткие правила, в результате их численность сокращалась, и раса деградировала до положения воинов. Идеи, которые питали их, теряли свою значимость. Германские короли стали провозглашать принципы, неизвестные их предкам. На них произвели большое впечатление формы и результаты римской государственной власти, многие из которых были заимствованы. Это давало им лишь весьма непрочную власть с трудными и утомительными обязанностями и ограниченными правами. На них налагалась обязанность считаться с подданными, соглашаться с ними, уважать их волю, принимать их антипатии, симпатии и предрассудки. Всякий раз амалунг у готов или меровинг у франков, прежде чем принять решение, должен был узнать мнение окружающих и при необходимости уговаривать их, в противном случае мог произойти взрыв. Множество забот и утомительных хлопот, вынужденные поступки и благородство — такова была тяжкая доля власти. Если король соблюдал все правила, взамен он получал мелкие почести и сомнительное уважение, которые не ограждали его от назойливых нравоучений подданных.
Зато совсем иная картина в романском мире! Несравнимая с обычаями варваров! Носитель скипетра пользовался безграничным почитанием, его, как щитом, ограждали суровые законы, которые наказывали за малейшее неуважение к сиятельной особе. Люди падали ниц под взглядом императора, никаких возражений его воле не допускалось. Существовала четкая социальная иерархия Были сенаторы и был плебс. Но такая организация не порождала, как это имело место у германских племен, сильных личностей, способных перечить князю. Напротив, сенаторы и куриалы служили только пассивными пружинами всеобщего повиновения. Страх перед материальной властью императоров поддерживался только подобными установлениями. Они были естественны для романского мира; их истоки находились в семитской природе, поэтому эти правила считались выражением общественного мнения. Честный человек, добрый гражданин, не мог игнорировать их без того, чтобы не оказаться виновным в нарушении законов, обычаев, самих устоев государственности.
Германские короли видели эту картину и находили ее достойной восхищения. Они понимали, что самая лучшая перспектива для них — титул высшего римского чиновника, а вообще им самим и их окружению лучше избавиться от германского характера и сделаться счастливым обладателем простых и ясных властных полномочий, которые были неограниченны. Это было вполне естественным желанием, но для его осуществления было необходимо, чтобы германские принципы стали более гибкими. Только время, т. е. процесс этнического смешения, могло принести такой результат.
В ожидании этого момента короли выражали подчеркнутое уважение своим почтительным романским подданным и по мере возможности приближали их к своей особе. Это вызывало недовольство местных воинов, тем более, что властитель получил право брать к себе на службу нужных людей.
Сторонники принципа свободного рождения, которые перестали быть равными своим предводителям по происхождению и не принадлежали к истинным асам, поскольку уже подверглись этническим изменениям до V в. до н. э., были готовы к переменам 7) По правде говоря, некоторые местные законы ставили барьеры перед такой опасностью. Те или иные местные племена не имели права вступать в брачные союзы друг с другом, зато сквозь пальцы смотрели на браки с римлянами 8). Но дети от смешанных браков заранее лишались германской юрисдикции и подпадали под действие законов империи, т. е. включались в массу ее подданных. Такая система существовала и в Индии, но вообще это были только формальные ограничения, и они не могли нейтрализовать притягательность римского мира для варваров. Вскоре в законе появилось много послаблений, исчезли оговорки, и еще до окончания царствования Меровингов разделение жителей по категориям перестало основываться на происхождении 9). У висиготов вообще перестало существовать какое-либо юридическое различие между варваром и римлянином.
Таким образом, статус покоренного населения неуклонно повышался всюду, а поскольку местные жители могли претендовать на германские привилегии даже при королевском дворе, вполне естественно, что германец, в свою очередь, имел причины добиваться этого. Галлы и итальянцы находились на одной ступени со своими властителями, кроме того, они могли претендовать даже на самый соблазнительный титул: епископское достоинство. Германцы прекрасно осознавали все выгоды нового положения и получали их. Случалось так, что человек, вышедший из покоренной массы, оказывался выше по положению, чем потомок Одина, и наоборот.
Одновременно в другом русле социальной организации также происходили перемены. Ариман, «bonus homo», который в первые дни завоевания презирал город, теперь старался оставить сельское уединение и стать горожанином, чтобы быть ближе к чиновнику-куриалу. Кстати, положение последнего также изменилось в лучшую сторону. Епископы, отвечающие за порядок в городах, имели поддержку в лице местного сената. Они защищали новую знать перед властителями германских кровей, а те поручали им управлять подданными, что резко повысило авторитет епископата 11). Впрочем, это обычный результат всех завоеваний, которые осуществлялись воинственными народами, а именно: рост влияния богатых классов покоренной страны. С согласия патрициев-варваров куриалы заняли многие должности императорских чиновников. Под их властью оказалась полиция и юстиция, если речь не шла о чисто императорских функциях и полномочиях 11). Поскольку промышленность и коммерция обогащают города, именно в городах создавались религиозные и образовательные центры, а храмы принимали толпы верующих, включая и преступников, которые искали там убежище. Позже слово «куриал» заменили на «ра-шимбург» и «скабин» 12). Были скабины ломбардского, франкского, висиготского происхождения, так же как и романского 13).
Сближение происходило не только между князьями, знатью и свободными гражданами романского мира и варварских стран, но и низшими классами, которые при этом поднимались на более высокую ступень. Раньше императорский режим ставил многие ситуации в промежуточное положение между полным рабством и полной свободой. При германской администрации резкие грани стирались, сначала исчезло полное рабство, против которого в течение многих веков ополчался здравый смысл. Начиная с языческих времен в жестокую борьбу с ним вступила философия, еще более сильные удары оно получило от Церкви. Германцы не были расположены восстанавливать его: они предоставили свободу во всем и вместе с архиепископами объявили, что незаконно держать в цепях христиан, верующих в Иисуса Христа. Они пошли еще дальше. Политика древних времен, действовавшая в основном в пределах городов и создававшая институты только для городского населения, мало заботилась о судьбе сельских жителей. Германцы были озабочены жизнью деревень и не делали различий между подданными.