//Фема Фракия, среди плодородных, но непаханых полей, 19 сентября 2021 года//
Теперь я понимаю, что случилось.
Ритуал уничтожения вендиго. Поступил хорошо, сука, правильно сделал, блядь! Делай добрые дела и тебе воздастся! Эстрид, видимо, что-то почувствовала, раз отказалась ехать. Или что-то знала…
Гори ты, сука, огнём!
– Дай мне сраную аптечку! – приказал я Сухому, стоящему чуть в стороне.
Немёртвый передал мне небольшой пенал, из которого я вытащил шприц-тюбик с тримеперидином и вколол себе в правое бедро. Головная боль начала нарастать, потому что я охренительно взбудоражен новостям!
Скоррапченная некроэнергия – это, как я уже давно знаю, хреновая вещь, которой лучше не касаться. Только вот беда в том, что инструкция ритуала по уничтожению вендиго ничего такого не говорила о риске для исполнителей! Там буквально ничего не написано о возможных побочных эффектах, ведь я перечитывал эту хрень раз двенадцать и хоть сейчас могу озвучить дословно!
Но корить можно только себя. На тот момент я не владел информацией о последствиях, знал, но не до конца давал себе отчёт в том, что Судьба может поймать меня абсолютно где угодно, как угодно и когда угодно. Она может сложить последовательность событий так, что на дом, в сортир которого я сел как следует посрать, свалится долбаный метеорит! Прямо в меня!
Только вот есть один охренительный нюанс!
От Эстрид я узнал, что характеристика «Удача» – это нечто, напрямую связанное с Судьбой.
У мертвецов нет «Удачи».
Какая, нахрен, «Удача», если ты уже умер?
Во-о-о-от!
Мои подопечные, которые сейчас со мной, совершенно инертны, когда спрашиваешь их о Судьбе. Им наплевать на Судьбу, потому что их госпожа – Смерть.
А я у Смерти на чём-то вроде аутсорса. Вроде как работаю на неё, у нас есть договор, но почти никакой ответственности я перед ней не несу, а она передо мной. Свободные, ну, или полусвободные отношения, почти ни к чему не обязывающие.
И я тут подумал вот о чём…
А не пора ли войти в штат?
//Фема Фракия, среди плодородных, но непаханых полей, 20 сентября 2021 года//
– Включите долбаный генератор! – приказал я. – Батареи заряжать надо, мать вашу!
– Сию секунду, господин! – ответил Нудной.
– Ты тоже в заговоре, сучонок?! – недобрым взглядом посмотрел я на него.
– Никак нет, господин! – выкрикнул тот.
– Врёшь ведь, сука! – не поверил я ему. – Вы все повязаны! Все!
Волобуев лежал на разделочном столе, а я ковырялся у него в черепе. Вчера я не стал поднимать истерию по поводу бунта в нашем дружном коллективе, но всё равно был крайне зол. У меня в крови уже четыре дозы тримеперидина, позволяющего мне чувствовать себя приемлемо и разводить хоть какую-то активность.
Да я был недоволен этим ушлёпком, так самозабвенно пожертвовавшим собой ради свободы товарищей по несчастью, но это не значит, что я позволю ему отъехать просто так. Ещё поработает, паскуда!
Врубили переносной генератор, после чего подключили к нему подвесную лампу, осветившую своим электрическим светом операционное поле.
– Вижу, клепать-колотить, как это работает! – воскликнул я, вытащив пятисантиметровый фрагмент кровеносного сосуда.
В отличие от нормальных, нормальных в понимании «нормальных для немёртвого», сосудов, этот имел чёрный цвет, пропускал жидкость в семи местах, что аномально дофига для пятисантиметрового отрезка. Когда речь о живом человеке, перфорации сами по себе не возникают, а служат следствием вмешательств извне. А тут прямо дырки, будто прожигали лазером…
Ничего лучше, чем замена скоррапченных сосудов на здоровые, я не придумал.
Донорского материала не было, поэтому мы пустили в расход лесного кабанчика, отловленного в роще неподалёку. Кабанчика пришлось ждать, его ведь не так просто отловить, но времени зря я не терял и исследовал черепную коробку Гены с любопытством опытного потрошителя.
И тут я заметил одну интересную особенность…
Неизвестная напасть преобладает на сосудах, но не ограничивает себя ими. Это значит, что…
Ну, конечно же!
Альбедо имеет сродство с кровью, а коррапт-некроэнергия, как я теперь понимаю, поражает именно кровь. И перфорации – это следствие агрессивного действия скоррапченного альбедо на стенки сосудов. Это значит, что замена сосудов – это вообще не решение. Они прохудились там, где слабо, но источник воздействия от замены сосудов никуда не денется.
– Кто хочет стать донором альбедо? – повернулся я к присутствующим немёртвым. – А, неважно! Ты, Аль Бано! Расчехляй левую руку! Скучной, Лебедякис – тащите сюда ящик с аспиратором! И удлинитель не забудьте!