А ведь и кроме таких забавных ситуаций, как в песне «Пионера вдове стало жалко…», очень часто становится жалко, безумно жалко, непосильно. Что же делать все-таки с бездомными собаками, несчастными грязными голодными детьми, брошенными стариками? Что делать, наконец, с циничной сволочью, не учитывающей существования других живых людей, что делать с властью, не щадящей подданных, ни в грош не ставящей их жизни, что делать с тупыми жестокими вооруженными скотинами – подручными и жертвами власти? Что делать, чтобы мир не был устроен так?
Делать нужно только одно и самое главное – жертвовать. Сделано вообще ровно столько, сколько пожертвовано. Чем, скажете вы? Чем-чем – жизнью: временем, силами, сном, «своими интересами», безмятежностью, страстями, пороками, принципами, привычками, идеалами, вкусами, «возможностью побыть наедине со своими мыслями» – короче, любым балдежом. Разве что вы балдеете от исполненного долга… Эгоисты все как один, вот только одним для утешения нужен комфорт, а другим подавай чистую совесть. Этим горе-эгоистам хорошо известно, сколь недостижимо это самое чувство исполненного долга. Разве можно сделать достаточно для тех, кто от тебя зависит? Все будет и мало, и не совсем то, и не совсем так. Одной решимости типа «Орленок, орленок!» недостаточно. Абсолютная необходимость жертвы очевидна. Так что все эти агнцы, преданные закланию, суть наглядное пособие по небесной механике, которая неизменна. Это не сказка, а рецепт.
Просто, увы, от наших частных локальных усилий до разрешения любой проблемы – дистанция огромного размера. И тем не менее – делать, делать и делать – за счет своих интересов, за счет них, родимых. Ибо не только такие очевидные последствия халтуры (неделанья и нежертвования) властей, например, можно привести, как забастовки, голодовки, теракты и другие социальные взрывы, но, я думаю, даже землетрясения, ураганы и прочие тайфуны без особой мистики можно рассматривать как наказание за халтуру.
Все сейчас повально обратились в Веру, прямо целыми вагонами метро. Но даже не говоря о большинстве, которое на вопрос, что означает крест на твоей шее, отвечает: «Что я – русский», не говоря о большом стаде, малое тоже ринулось в узкие врата, с ходу отвергнув внутри себя любые обязательства и попытки следовать и исполнять, только получать, как в «МММ».
Не знает, что делать (якобы не знает) тот, кто внутренне не согласен на жертву, а кто «всегда готов» – глядишь, уже пашет в новой осложненной обстановке.
И главное, сделанное обычно незаметно, просто, может быть, не случится какой-то беды.
А вдруг?
Какими мелочными рассуждениями одержимо наше сознание на протяжении дня! Может быть, только утром – перед угрозой новых непосильных, бессмысленных и обязательных мытарств, – мы все же что-то как-то осознаем, чтобы тут же забыть. А так, что только ни роится в голове – из своей ли кладовой полемического и обиженного состояния, в ответ ли на внешние раздражители, – ужасная глупость всяческих опасений, ультиматумов, отвращения, отчуждения, ощущения абсурдности происходящего… Вот, сядьте, например, в электричку. Сначала, когда она соберется с духом, чтобы отправиться в путь, окажется, что у вас под сиденьем – мотор, и вы будете мелко дробно трястись и опасаться, не вредно ли это для здоровья, а может быть, наоборот – придаст упругость мышцам вашего лица – пассивно. Ну, бог с ним, пересаживаться лень, да уже и некуда. Сограждане, завсегдатаи электропоездов, уже заполнили вагон, грузно и основательно сели. Им всем – не привыкать. И одеты они все так, чтобы не испачкаться, не промокнуть, а в сущности, в том, что они носят.
Как только электричка трогается, в вагон впрыгивает ваш шанс номер один – плутоватая тороватая бабенка в платочке, что для нее явно неестественно, и в затемненных очках. В руках у нее «святой» короб, обклеенный бледными текстами, – для сбора средств на Храм, допустим, на Спасо-Преображенский, если такое вообразимо. Некоторые бочкообразные женщины ей подают. Когда она приближается, я вижу, что на одной из поверхностей куба наклеено нечто вроде лицензии, как в окне ларька, – бледный ксерокс некого документа, внизу крупными буквами: БЛАЖЕННЫЕ БУДУТ ПОМИЛОВАНЫ и – печать. Яркая чернильная гербовая печать, очевидно, это печать небесной канцелярии.