Он торопливо совал картофелины соседям, а те передавали дальше. Когда в руке осталась последняя картофелина, пальцы отказались повиноваться, обхватив ее с судорожной цепкостью. Иван, щурясь от напряжения, разогнул пальцы и, ткнув картофелину в ищущую ладонь соседа, глухо сказал:
- Все.
В эту ночь он, измученный и промерзший до костей, не спал. Его донимали мысли о том, что же случилось и почему так могло случиться. Понятно главное: чудес нет, и все можно и необходимо объяснить без мистики, научно. Да, чудес нет; но возможности человека до конца не познаны и порой настолько ошеломляют, что заставляют легковерных признать невероятное. Пьют же йоги концентрированную кислоту и едят стекло без малейшего для себя вреда. Вероятно, они могут управлять теми функциями организма, которыми обычные люди управлять не могут. Может, и у него в безвыходной ситуации пробудились какие-то дремлющие способности?
Все тела в природе, в том числе и тело человека, и колючая проволока, состоят из атомов. Атомы, по сути дела, состоят из... пустоты: массивное ядро в центре и очень далеко от него - электроны. Его организм как-то сумел...
Мысли путались, исчезали вовсе, вновь ненадолго появлялись отрывистые, странные. Только под утро успокоился и заснул, но тут же проснулся от крика охранника:
- Встать! На поверку! Бегом!
Вначале Отто Шульц думал, что это обычное недоразумение, что все можно объяснить просто и логично. Охранники - сущие болваны, могли и напутать, особенно с пьяных глаз. Это же надо: человеческие следы продолжаются за проволокой! Интересно, где они достают выпивку? Наверное, в окрестных селах. Конечно, рапорт о следах - самый настоящий бред на грани белой горячки. Но дисциплина есть дисциплина. Раз было доложено о происшествии, надлежит выйти к месту, где оно якобы случилось.
Подойдя к проволоке. Шульц обвел взглядом место происшествия, вдохнул воздух и, хрипя и багровея, никак не мог выдохнуть его. К проволоке вели две цепочки следов, продолжавшихся сразу же за ней. Было ясно, что перед ним следы одного человека, уходившего и возвращавшегося ночью.
Когда Шульц наконец смог говорить, он громко заорал, пытаясь скрыть внезапный приступ страха:
- С сегодняшнего дня и до особого распоряжения - ночью двойные наряды! Стрелять без предупреждения при малейшем подозрении.
Утром к Лауэру поступило два важных сообщения. Первое о том, что кто-то проник сквозь проволочное заграждение. Лауэр не сомневался, что такое мог совершить только их подопытный Иван. Ведь именно его прежде других подвергли воздействию препарата, во много раз ускоряющего синтез медиаторов в синапсах головного мозга, что, по твердому убеждению Лауэра, должно превратить подопытного в сверхчеловека. Существовали по этому поводу и другие мнения. Но Лауэр не считал их серьезными. И вот оно конкретное проявление необычайных возможностей! Да и субъективные ощущения прочих подопытных - судя по их рассказам - давали основание утверждать, что эксперимент удался.
Второе сообщение - письменное. Приказ под грифом "совершенно секретно". В нем содержалось предписание безотлагательно завершить серию экспериментов под кодовым названием "Сверхчеловек", оставшийся препарат и лабораторный журнал опечатать и доставить в Центр. Ну уж нет! Три ампулы он оставит лично для себя!
За ширмой послышалась возня, и оттуда выдвинулась всклокоченная голова Вирхова. Он с минуту бессмысленно пялился на Лауэра и бумагу, потом на лице его появилась понимающая усмешка.
- Вот и конец вашим опытам, коллега. Фюреру не нужны сверхлюди. Он сам сверхчеловек.
Голова снова спряталась за ширмой, и через несколько секунд послышался храп спящего.
Убедившись, что коллега спит, Лауэр вынул из сейфа одну из драгоценных ампул. Пережав себе руку жгутом, он, закусив губу, медленно ввел желтоватую жидкость в вену.
Все! Теперь и он скоро станет сверхчеловеком! Прежде всего надо повторить эксперимент, который невольно совершил русский, - пройти сквозь проволоку. А затем... О! Теперь перед ним открываются сказочные возможности. Он сможет проникнуть сквозь стены банков, дверцы сейфов для него отныне не преграда. А пули преследователей не причинят ему вреда!
Иван едва дождался вечера. Весь день пытался как можно экономнее расходовать силы, чтобы хватило их на новый ночной поход за продуктами.
Как и прошлой ночью, он, осторожно оглядываясь, пробрался к проволоке. Внутренне собираясь, Иван постоял перед колючей преградой, набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и шагнул. В то же мгновение услыхал оклик: "Хальт". Свет прожектора, ударивший сзади, отбросил тьму далеко вперед, расчертил длинными глубокими тенями заискрившийся снег. Сразу после этого автоматная очередь небольно хлестнула его по спине. Иван торопливо рванулся, и тут загнанное сердце взорвалось острой болью и окаменело. Холод и темнота плеснули в глаза Ивана, и земля, укрытая свежим пушистым снегом, помчалась к нему навстречу.
Прибежавшие к месту происшествия охранники приподняли проволоку и крюками втащили на территорию лагеря тело. Вскоре прибыли начальник лагеря Отто Шульц, Лауэр и Вирхов.
Все молчали. Охранники потому, что первыми им говорить не полагалось. Шульц потому, что был в замешательстве, близком к полной прострации. Лауэр молчал, так как воображал, что ему известно все. А Вирхову было на все наплевать после очередной дозы морфия.
Шульц, зябко ежась, сказал:
- Доктора, установите причину смерти. Посмотрите...
Лауэр, присвечивая фонариком, осмотрел труп: наклонившись, перевернул тело на спину, и неуловимая улыбка скользнула по его губам.
- Пулевых ранений нет, - сказал он, распрямляясь.
- Так почему он умер?
- Смерть наступила от... истощения.
Шульц вздрогнул и отвернулся, чтобы не видеть жуткое лицо, покрытое уже не тающим снегом. Он махнул рукой и, ничего не говоря, направился к своему домику.
На следующую ночь весь лагерь снова был разбужен звуками выстрелов. Ничего не спрашивая, охранники и сам начальник лагеря мчались к тому самому месту у проволоки. Сзади ковылял Вирхов.
Шульц подошел поближе к телу, направил на него свет карманного фонарика и от неожиданности ахнул. На боку, подвернув под себя руку, в льдистом от крови снегу лежал... Лауэр...
Охранник, который стрелял, стал оправдываться:
- Он в белом халате был. Я и подумал, что это русский в маскхалате. Ведь фронт совсем рядом. И господин доктор приходил накануне, - он кивнул на Вирхова, - предупреждал, что ночью возможен десант.
- Прекратить! - Отто Шульц, когда боялся, всегда кричал. Звуки своего голоса придавали ему уверенность в себе. - Это же просто несчастный случай! Никто не виноват! Так я и доложу начальству!
Несмотря на полученный приказ о "расформировании лагеря", Шульц в ближайшие три дня не собирался ничего делать. И в течение трех дней он не сообщит о гибели Лауэра. Ведь приказ о "расформировании" пришел по одному ведомству, а продовольствие получается по другому.
Войдя в свою комнату, Шульц сбросил с лица выражение легкой печали, разделся и лег на койку, довольно улыбаясь и подсчитывая, что он получит на паек Лауэра за эти три дня.
...А через день, сминая проволоку и выворачивая столбы, в концлагерь ворвались советские танки.