– Откуда здесь этот ящик?
– Его забыли эсессовцы.
– Странное дело, – старик пошевелил колеса замка высохшими пальцами и сказал с печальной усмешкой: – Этот шифр, пожалуй, лучшее, чему мы смогли научить нацистов…
– Вы учили нацистов? – рассеянно спросила Элиза. Она подняла с пола носатого паяца, одетого в зеленую бумазейную курточку и полосатый колпачок, сделанный из старого носка.
– Да, мы пытались повернуть историю на новые рельсы, но даже лучшие из нас забыли, что история – это не локомотив. История, моя милая, – это грандиозный процесс инициации.
– Инициация? Что это такое?
Сандивогиус вынул из ее рук куклу и попытался оживить марионетку при помощи бечевок и обугленной крестовины.
– Помнишь, я читал тебе детскую книжку об этом деревянном мальчике? Ее мне прислали из Росиии перед самой войной. И я удивился, ведь у меня никогда не было детей! Должно быть тот, кто посылал ее, предвидел, что из далекой России ко мне приедет девочка, и я назову ее дочерью по духу. Ты хочешь знать, что такое инициация? Помнишь, как этот пострел разбил яйцо своим длинным носом? Запомни, девочка, разбивая скорлупу неведенья и сна, мы приступаем к инициации. В человеке пробуждается бессмертное зрение, и то, на что раньше уходили годы, происходит мгновенно.
В мире есть запретные кладовые, где хранятся книги, писанные на камнях, на золоте и на мягкой глине, на деревянных дощечках и воловьей коже, на папирусах и бересте. Так древние передают нам свои ключи от духовных таинств. Прикоснувшись к этому знанию, мы навсегда покидаем тесную скорлупу материи и выходим в духовный космос. Наше братство тысячелетиями хранило ключи, но ради спасения мира мы вышли из заточения.
Мы обучили нашим знаниям сильных мира сего. Мы думали, что несем миру свет пробуждения: лучи любви, красоты, силу и понимание. Мы прошли по дорогам мира, не запятнав наших белых одежд, но в костре этой войны оказались и наши поленья.
– Кто вы?
– В разные века нас называли по-разному: волхвы, гностики… Но мы, скорее, тайные учителя, «соль земли».
– Как в Евангелии? – с робкой надеждой спросила Элиза.
– Да, и заметь, это вполне алхимический термин, – через силу улыбнулся старик.
Сандивогиус оставил марионетку на крышке бронзового ящика и, опираясь на руку Элизы, спустился в подземелье.
– Зажги факел, дочка, – попросил старик, – впереди у нас спуск в могилу и моя последняя тайна.
Элиза послушно вынула факел из кованого шандала и чиркнула огнивом. Ступени уводили все ниже, в древний склеп, где стыли в вечном холоде и мраке гробницы прежних владельцев замка. Фламинго бесстрашно следовал за людьми, осторожно переставляя ломкие лапы и постукивая клювом о гулкие камни. Одной рукой Элиза поддерживала отца, в другой держала пылающий факел. Внизу старик попросил Элизу зажечь еще несколько факелов вдоль стен.
Девушка огляделась: она впервые была в этой части подземелья. Потолок поддерживали колонны из пурпурного гранита. Старинные литые надгробия изображали спящих рыцарей и благородных дам с молитвенно сложенными на груди ладонями. На боку у рыцарей поблескивали двуручные мечи. В ногах у дам дремали собачки-левретки. Основатель замка, рыцарь, одетый в змеиную чешую, одиноко лежал в самом дальнем конце усыпальницы.
Здесь, в каменной нише, стояло большое белое яйцо, отлитое из тонкого фарфора. На гранитном цоколе виднелась странная эмблема: роза, вписанная в равносторонний четырехконечный крест, ниже по четырем сторонам располагались рисунки, похожие на те, что были выбиты на постаменте солнечных часов во дворе замка.
– «Роза и Крест» – эмблема нашего братства, – пояснил Сандивогиус. – Роза – символ науки и сокровенных тайн Природы, исконно женственный знак. А крест несет всякий, вступивший на путь познания и света. А теперь помоги мне.
Девушка, недоумевая, сняла крышку с фарфорового яйца.
– Ну вот и славно, дочка. Не пугайся и не думай, что я выжил из ума. Сейчас я лягу сюда, а ты закроешь крышку и уйдешь. Через сорок часов от тела не останется и следа, а в этой скорлупе зародится и окрепнет новая, крылатая жизнь. Я уйду путем древних мудрецов, путем Иешуа Бен Пандера. Его опечатанная гробница тоже оказалась пустой. А теперь не робей! В этом яйце нет ничего страшного.
– Отец, не уходи! Я почти ничего не знаю! Твое знание погибнет!
– Нет-нет, – старик собрал в ладонь ее пальцы и слабо пожал их, – оно не погибнет. Ты – дочь северной богини, а значит, знаешь гораздо больше меня. Знает твое сердце и твое тело, знает каждая капля твоей первозданной крови. Если ты встретишь человека с ярким и спокойным взором мудреца и он ответит на пароль, ты передашь ему ключи от рая и мои гримуары.
– Какой пароль, отец? – Элиза погладила бледную, почти прозрачную старческую руку.
– Ты протянешь ему зернышко «говорящей яблони», и оно прорастет на его ладони. Все, что рассказал мне ледяной кристалл, я записал и укрыл в тайнике под солнечными часами. Астрономические часы, с символами солнца, луны и звезд раскиданы по всему земному шару. Они – тайники нашего ордена…
– А если этот человек не придет?
– Тогда им суждено лежать под спудом, пока у людей, отыгравших в детские игры, не проснется инстинкт знания .
– Ты не можешь умереть! Отец! Твоя амброзия дает бессмертие, почему ты не выпьешь ее? – она все еще пыталась удержать отца на краю странного фарфорового гроба.
Сандивогиус погладил ее по волосам:
– Я прожил достаточно и нахожу, что с течением времени мир меняется не в лучшую сторону.
– Хотя бы один глоток, отец!
– Нет, моя милая. Пока я жив, тебя не оставят в покое. Этот бравый штурмбанфюрер обязательно вернется. Берегись, в его глазах танцует смерть! Без меня тебе будет легче на время покинуть «Логово змея».
– А как же наш «Райский сад»?
– Да-да. Странно, я совсем забыл о нем, – старик задумался, шевеля губами, словно подсчитывая наследство: – Подземный Эдем я передаю тебе.